Как ни странно, Кромвель, назначив комиссаров, устранился и предоставил осуществление экспедиции целиком на усмотрение избранных им командующих. Венейблсу предоставили практически полную свободу в ведении кампании. Он особо настаивал, чтобы его не связывали приказами, предписывающими тот или иной план действий, а поскольку оставались сомнения насчет того, насколько ревностно испанцы будут защищать Эспаньолу, ему разрешено было, если потребует обстановка, перенести атаку на другой остров. Эспаньола оставалась главной целью, но Венейблс мог выбрать для вторжения Кубу, Пуэрто-Рико или даже испанский Мэн. Такая оперативная гибкость заслуживала бы восхищения, если бы экспедицией командовал единственный лидер. Однако Кромвель и его совет, одной рукой предоставив Венейблсу свободу действий, другой практически его связали; Венейблс не вправе был идти на какие-либо серьезные изменения плана, не согласовав их с другими комиссарами. Увы, надежда на то, что эти пятеро придут к согласию в чем бы то ни было, оставалась слабой, а в случае, если бы дискуссия зашла в тупик, ни Пенну, ни Венейблсу не предоставили бы права решающего голоса.
Никто также не разграничил четко сферы влияния комиссаров в других вопросах. Само собой, предполагалось, что штатские займутся определением общей политики и гражданских дел, но, по какому-то пагубному упущению, отчетливого разделения власти между Пенном и Венейблсом не обозначили. В полученных ими приказах туманно заявлялось, что адмирал должен заниматься делами флота, а генерал — командовать на суше. Кромвелю следовало бы знать, что решающее значение имеет верховный командующий. Без такой верховной власти представлялось маловероятным, чтобы «Западный план» воплотил в жизнь бряцающую саблями прозу официальных инструкций, призывавших обрушиться на испанцев, «захватывая врасплох их крепости, разрушать их замки и укрепления, преследовать, убивать и всеми средствами уничтожать всех, кто воспротивится вашему приходу…»
Ткань непредусмотрительно разделенного командования стала расползаться еще до выхода экспедиционного флота из Англии. Планировалось, что корабли по возможности быстро соберутся в южных портах, загрузят припасы и людей и уйдут к Барбадосу и Карибам прежде, чем испанцы пронюхают о происходящем и усилят оборону в Карибском море. На деле же, из-за нечетких распоряжений, все начало рассыпаться. Венейблс, которого беспокоил вялый ход вербовки, пришел в ярость, когда набранные войска явились в Портсмут с такой задержкой, что морское командование потребовало загонять их на корабли, не дав даже времени для общего смотра. Генерал немедленно доложил совету, что невозможно воевать, не обучив и не зная людей, и что флотские намеренно подрывают его власть. Пенн, которому для ссоры не требовалось веского повода, устроил шумную склоку с генералом по поводу распределения припасов, причем каждая сторона обвиняла другую в утаивании провизии и оружия в свою пользу. Эти обвинения становились тем озлобленнее, что Десборо не сумел обеспечить нужного количества боеприпасов. Кромвелю пришлось лично вмешаться, чтобы на время утихомирить страсти, хотя по большому счету флот победил в споре: моряки позаботились сложить большую часть снаряжения таким образом, чтобы первыми получить к нему доступ. Несколько месяцев спустя генерал Венейблс горько жаловался, что его войска не увидели и половины оружия, заготовленного для них в Англии. Поведение генерала также вызывало нарекания. Прошлым летом Венейблс женился (вторично) и настоял на том, чтобы взять жену с собой, с довольно неуклюжим оправданием, что она может пригодиться в качестве сиделки. Его нежная привязанность к супруге привела к тому, что стали поговаривать, будто бы Элизабет Венейблс слишком много вмешивается в дела мужа — «юбка выше паруса», как ехидно выразился один из комментаторов. Не пришлось долго ждать, чтобы разногласия наверху просочились вниз. К моменту выхода флота в море «Западный план» раскололся не только по горизонтали — между офицерами и рядовыми, но и по вертикали — между моряками и сухопутными, хотя они и редко сталкивались между собой.