Потом он нашел письмо и удивился, глядя на него притупленным взглядом, как он до сих пор его не заметил, — письмо лежало на столе.
Прошло много времени, прежде чем он вскрыл письмо. Он и так уже знал все — так зачем же его распечатывать? Наконец он все-таки взрезал конверт забытой пилкой для ногтей, которая валялась на кресле. Он начал читать, но слова не проникали сквозь ледяную кору его мозга, они остались мертвы, — словно слова из какой-то газеты, книги, случайные слова, которые его совершенно не касались. Пилка в его руке была более живой, живее слов.
Он спокойно сидел, ждал боли и удивлялся, почему она не приходит. Его охватило лишь какое-то чудовищное отупение, какое появлялось обычно в тот страшный момент перед сном, если он принимал слишком большую порцию брома.
Он долго сидел так и смотрел на свои руки. Они лежали на коленях — белые и мертвые, словно два бледных бесчувственных спрута с пятью безжизненными щупальцами. Они больше не принадлежали ему. Он и сам больше не принадлежал самому себе, его тело было чужим, глаза обратились внутрь и уставились на парализованные, временами вздрагивавшие органы.
Наконец он поднялся и прошел в свою комнату. Он заметил галстуки, лежавшие на столе, машинально взял ножницы и стал резать — тщательно, полоска за полоской. Он не бросал отрезанные лоскутки на пол, а педантично собирал их на ладони и складывал на столе в пеструю кучку. В самый разгар этой машинальной работы он подивился тому, что делал, и отложил ножницы в сторону. В то же мгновение он забыл о них. Он сделал несколько нетвердых шагов и уселся в угол. Там он и остался сидеть на корточках, непрерывно потирая себе руки необычно усталым старческим движением, будто ему было холодно и не хватало больше сил согреться.
Керн подбросил в воздух последние спички. Внезапно на его плечо легла чья-то рука.
— Что вы здесь делаете?
Он вздрогнул, обернулся и увидел жандарма.
— Ничего, — пробормотал он. — Извините. Это просто ребячество — больше ничего.
Чиновник внимательно смотрел ему в лицо. Это был не тот жандарм, который арестовал Керна у Аммерсов. Керн быстро взглянул на окно. Рут не было видно. И она, вероятно, ничего не заметила — было слишком темно.
Керн попытался выдавить из себя искреннюю улыбку.
— Извините, пожалуйста, — сказал он спокойно. — Это всего лишь шутка. Вы же сами видите, ничего не произошло. Зажигал спички. Хотел закурить сигарету, но она никак не прикуривалась, тогда я чиркнул сразу полдесятка спичек и чуть не обжег себе пальцы.
Керн засмеялся, махнул рукой и хотел идти дальше. Но жандарм крепко схватил его за руку.