Вчера, как раз в канун своего дня рожденья я подслушала разговор охранников. Как я смогла понять, Юлиан завел себе подружку. Я ему не особенно мешаю, но путаюсь под ногами. Из гуманных соображений просто запереть меня в дурдом он не может на пожизненное проживание, но желание быть владельцем фирмы у него огромное. Подружка хочет встречаться с богатым человеком. Сейчас он озабочен признанием в суде моей невменяемости, чтобы оформить опекунство и перевести фирму на себя. А потом сдаст меня и буду я жить овощем в одном из пансионатов в далёкой стране Англии пока смерть не приберет меня. Что вполне возможно произойдет очень скоро примерно года через два, после того как меня туда перевезут. Там никто больше двух лет не живёт, по данным статистики.
Я понимаю Юлиана и где-то сочувствую. Но внутренняя обида не дает мне покоя. Хоть врач и говорит, что ни один психически больной человек не признает себя таковым, но я действительно чувствовала себя здоровой. Я стала замкнутой, нелюдимой, молчаливой, но я была пока здорова. И я задумала «подложить свинью» дорогому мужу. Пока он добивается признания меня не дееспособной, я вполне могу наложить на себя руки. В этом случае всё моё имущество переходит Максиму. Мы так решили давно, когда нам только исполнилось по восемнадцать. Он завещал всё мне, а я завещала всё ему. Это произошло тайно и никто из близких об этом не знал.
План созрел моментально. Я в разговоре с супругом попросила сделать мне подарок, визажиста – парикмахера, красивое платье и сервированный стол. Осталось только решить, как это сделать, и решиться сделать это. Врач, наблюдающий меня, дал твердо понять моему мужу, что я с собой ничего не совершу, будто у меня огромная тяга к жизни и слишком развитый инстинкт самосохранения. Поэтому, окно не было заколочено, ножи были включены в сервировку стола, и многое что другое осталось при мне. Например, бумага и ручка.
Я быстро нацарапала записку и вложила ее в лиф своего платья под силиконовую вставку . Так его скорее всего найдут сотрудники морга или криминалисты. В ней я просила связаться с Максимом Королём и чтобы он боролся за наследство, оставленное мною ему. Пусть это будет последняя воля.
Я выпила для храбрости сока и шагнула на подоконник. Окно распахнулось легко. Я задержалась на балконе и осмотрелась вокруг. Ночь была прекрасна. Звезды осыпали черный полог небосклона как брильянтовая крошка и сверкали. Я очень люблю свой день рожденья именно за то, что могу наблюдать такую россыпь каждый год, и она не перестает меня радовать. Эх, как же умирать не охота в такую красивую ночь! Я щелкнула пальцами правой руки и залихватски подпрыгнули на месте и потом сделала шажок ближе к пропасти.