— Я поговорю с лордом Мэлчином, — сказала я. — Я действительно думаю, что он мог бы заинтересоваться и другим деловым предложением. Гэрриет говорила, что леди Мэлчин снова пригласила ее на обед.
Следующие три месяца прошли в очень нервозной обстановке. Компания лорда Мэлчина «Фармосьютикл энд косметикс продактс» колебалась в отношении приобретения дела и выдвинула мне такие условия, от которых я была вынуждена отказаться.
Я была полна решимости не только получить высокую цену, но и добиться наилучших условий для работавших со мной моих друзей. И стала обхаживать сэра Эрона Шилдса из фирмы «Шилдс кемикалз», изготовлявшей решительно все, от косметики до динамита, но сэр Эрон отнесся к моему предложению довольно вяло. Однако лорд Мэлчин решил, что у него появился соперник, и улучшил свои условия. После этого последовал небольшой перерыв. Сэр Эрон по-прежнему зевал, лорд Мэлчин величественно почивал на лаврах, а у меня росло беспокойство.
— О, ради Бога, дай это уладить мне! — раздраженно воскликнул Стив и, к моему удивлению, получил блестящее предложение от одной нью-йоркской косметической фирмы.
Лорд Мэлчин уронил свой монокль, сэр Эрон засуетился и, наконец, победил лорд Мэлчин, который был не только богаче, но и благосклоннее других к моим коллегам.
Три с четвертью миллиона фунтов перекочевали в мой карман, и Стив начал переговоры с одним американским инвестиционным банком, который сам выбрал. «Миллер, Саймон» был молодым банком, основанным в двадцатые годы людьми, работавшими у «Киддера, Пибоди» в Бостоне и у «Хэлси, Стьюарта» в Чикаго. Банк представлял собою одну из тех не очень активных молодых фирм, которые уцелели после кризиса.
Наши дела постепенно снова пошли лучше, и, когда господин Уильям Леклэр из банка «Миллер, Саймон» прибыл в Лондон, чтобы в очередной раз провести отпуск в Европе, мы поняли, что за нами с растущим подозрением следили в доме на углу Уиллоу и Уоллстрит.
Впервые за два года Стив получил личное письмо от Корнелиуса.
Письмо Корнелиуса было совершенно необычным произведением, викторианским по своей искусственности и рассчитанным до последней точки над «i» на то, чтобы привести Стива в неистовую ярость. Оно было отпечатано на толстой белой бумаге с тисненым адресом особняка на Пятой авеню. Письмо принесли, когда мы завтракали, и Стив, отложив вилку, вскрыл конверт.
«Дорогой Стив, — начинал Корнелиус, — я ждал два года, надеясь на то, что вы, может быть, почувствуете необходимость дать мне некоторые объяснения своего поведения по отношению к моей сестре, которую вы оставили, одержимый чарами мисс Слейд. К сожалению, мои ожидания оказались тщетными. Однако я пишу вам не для того, чтобы дать понять, как глубоко я был огорчен вашим отношением к моей сестре, и не для того, чтобы осудить ваш выбор сексуальной партнерши. Прошлое, хотя бы и предосудительное, непоправимо. Наоборот, цель моего письма — сообщить вам, что я глубоко озабочен будущим наших профессиональных отношений.