Я как раз изливала свои чувства за ленчем в «Савое» перед своими тремя гостями, когда услышала, как за соседним столиком какой-то американец проговорил:
— …И я отправился в Нью-Йорк, к Ван Зэйлу.
— Вы виделись с Ван Зэйлом? — спросил его собеседник-англичанин.
— Да, и нашел его весьма компетентным и совсем молодым человеком, но было совершенно ясно, что он знает, чего хочет. Позднее я сказал ему о том, как меня удивил уход Салливэна. Вам приходилось встречаться с Салливэном?
— Нет, но мы все, разумеется, о нем слышали. Дела у него плохи. Вы же знаете, он пьет.
— Вот и Ван Зэйл говорил то же самое. Он сказал мне, что «отставка» Салливэна была вынужденной, что они сами хотели избавиться от него и были очень рады возможности дать ему уйти с неподмоченной репутацией.
— Что ж, это меня не удивляет, — сказал англичанин. — Но теперь у них крепкий человек в отделении банка «Ван Зэйл» на Милк-стрит, американец, получивший образование в Англии, по-настоящему цивилизованный парень…
И он заговорил о преимуществах английского образования.
Мои гости с азартом обсуждали вопрос об учреждении новой организации для борьбы за обучение девочек в начальной школе, но я уже не могла сосредоточиться на этом и, как только сочла свой уход достаточно приличным, отправилась домой.
Я решила рассказать Стиву об услышанном разговоре, надеясь таким образом заставить его задуматься о его пьянстве, не опасаясь неприятной сцены. Я знала, что происходит, когда кто-то пытается критиковать поведение горького пьяницы, но подумала, что, если просто перескажу Стиву, что слышала, гнев его мог бы обратиться не против меня, а против Корнелиуса.
Я почти полностью преуспела в этом. Он немедленно решил подать на Корнелиуса в суд за клевету, но быстро успокоился, проявил большую рассудительность и торжественно пообещал мне, что покончит с пьянством.
Это я слышала и раньше, но, тем не менее, одобрила его намерение и тщательно пересмотрела календарь наших светских мероприятий, чтобы сделать жизнь более спокойной и тихой. Одновременно я отложила свои намерения начать карьеру основательницы фонда для финансирования различных образовательных проектов. Я не имела ни малейшего понятия о том, ждал ли меня успех в этой области, но мне казалось очевидным, что в тот момент было бы вовсе не в интересах Стива, если бы его жена занялась своей карьерой, добиваясь успеха, когда его собственное дело разваливалось. Вместо этого я подумала, что, может быть, стоило показать свои способности в организации фондов, выбрав благотворительность, направленную на улучшение жизни бедноты Ист-Энда, и принялась за работу. Это был для меня хороший опыт, шло время, и Стив вряд ли мог увидеть здесь угрозу для себя, особенно потому, что мое поведение было достойно женщины моего класса, для которой вовсе не зазорно заниматься благотворительностью. Кроме того, я умела помогать бедным — факт, о котором я часто забывала, но это была чистая правда. Разумеется, женщины Ист-Энда давали мне пищу для размышлений. У них была масса детей, жили они, как правило, в единственной комнате, без водопровода, с туалетом на тридцать семей, и умирали от недоедания и истощения уже в моем возрасте.