Глаза жгло до сих пор. Всего лишь один короткий взгляд, прежде чем он съежился и тихо, поспешно ретировался. Но и того хватило. За поворотом огонь пылал во много раз ярче. Даже с опущенными веками он до сих пор видел пламя. — два пляшущих пятна ужасающего по силе сияния. Бледнее они не становились. Должно быть, огонь опалил глазные ткани, решил Грил.
И все же то пламя, что свисало со стены… На ощупь оно было совсем не таким, как в песнях сказителей. Скала даже не нагрелась, была, как везде, холодная и сырая. Но огонь будто бы должен греть… Так рассказывали!
Выходит, это не огонь. Что же это тогда — Грил не мог понять. Но если не горячее, значит, не огонь.
Осторожно, не шевелясь, он «дотянулся» до замершего в темноте Х'ссига.
Брат по разуму притаился у второй металлической балки недалеко от разведчика. Грил мыслью коснулся его и почувствовал, как тот вздрогнул в ответ. Они обменялись догадками и ощущениями.
Х'ссиг тоже боялся. У большой охотничьей крысы не было глаз, но чуткий звериный нюх улавливал незнакомый запах. А с помощью острого слуха животного Грил узнал, что огонь, который не был огнем, издает непонятные звуки.
Пришло время открыть глаза. На этот раз не спеша. Щурясь.
Дыры, которые «прожег» огонь в его зрении, были на месте, но побледнели. И сияние пламени, пляшущее на стене, вполне можно стерпеть, если не смотреть прямо на него.
По отступать нельзя. Он разведчик. У него есть долг.
Грил вновь «коснулся» Х'ссига. Зверь был при нем с самого рождения. И никогда не подводил. Не подведет и сейчас. У крысы нет глаз, которым мог бы навредить огонь, но уши и нос расскажут Грилу все необходимое о том, что творится за поворотом.
Х'ссиг почуял команду и осторожно пополз вперед.
— Сокровищница!
Голос Чиффонетто охрип от восторга. Густой слой защитной мази, покрывающий его физиономию, не способен был скрыть довольную ухмылку.
На лице Фон дер Штадта читалось сомнение. Куда там. Весь он буквально излучал недоверие. Оба были в одинаковых блеклых, серых комбинезонах из тяжелого металлического волокна. Фон дер Штадт обладал уникальной способностью выражать глубочайшее сомнение, оставаясь при этом абсолютно неподвижным и не прибегая к помощи мимики.
А когда он двигался или говорил, то лишь усиливал впечатление этого. Как сейчас.
— Где-то есть, согласен, — отозвался он.
Достаточно, чтобы рассердить Чиффонетто. Тот сдвинул брови, поглядев на массивного спутника.
— Да нет, я имею в виду это. — Мощный луч его фонаря разрезал гущу мрака, скользя вверх-вниз по заржавевшим стальным опорам, идущим от платформы до самого потолка. — Только взгляните.