Неподалеку от нашей дороги в лощине показался казахский аул. Избенки, занесенные снегом, спрятались в сугробах, и только по торчавшим печным трубам, из которых клубился дымок, можно было определить человеческое жилье. Аульные собаки встретили нас на дороге лаем. Атаманцы открыли по ним стрельбу. Собаки помчались в аул, взобрались на крыши и испуганно выглядывали на наше шествие из-за труб.
Своей стрельбой атамакцы переполошили весь аул.
Бредем дальше. Встречаем возвращающихся из города путников, сани, нагруженные зерном, верблюдов, навьюченных тяжелыми мешками. Из заиндевевших тулупов смотрят на нас замерзшие, посиневшие лица. Еле двигаются несчастные, видно, что бредут из далеких бедных аулов.
Один из конвоиров-атаманцев неожиданно схватил ближнего казаха за шиворот и толкнул его в сугроб. Подумав, стащил с него барашковый малахай. Другой конвоир отобрал у второго казаха теплый шарф из козьего пуха. У остальных казахов брать было нечего, поэтому конвоиры просто ради потехи поколотили их и повалили в снег. Один из атаманских молодчиков, раздосадованный, что ему не удалось ничем поживиться, подскочил к навьюченному верблюду и саблей стал кромсать мешки с мукой. Мука высыпалась на снег…
А мы, безропотные, ничего не можем поделать, бредем все вперед и вперед.
После этого случая конвоиры-атаманцы, заметив издали караван верблюдов, начинали хвастать друг перед другом:
— Я могу перерубить три аркана с одного взмаха!
— А я четыре!
— Первым я буду рубить! — кричит один.
— Нет я! — спорит другой.
Через некоторое время, поравнявшись с путниками-казахами, головорезы набросились на несчастных. Засверкали сабли. Один за другим падают мешки с верблюдов, сыплется в снег мука, зерно… Все, что можно было стащить с путников: малахаи, шарфы, сапоги — все забрали бандиты.
Миновали Кокчетав. Позади остались густые леса, и перед нами открылся степной простор. Белым морем раскинулась равнина. И кажется, нет ей конца и края, и только где-то вдали сливается с горизонтом это холодное, безграничное степное безмолвие.
Грустная картина предстает перед глазами тех, кто посмотрит со стороны на голую заснеженную степь и людей, медленно бредущих гуськом по узкой тропинке.
Вдали, то исчезая, то вновь появляясь, замаячили двумя точками всадники.
— Коля, сниму я вон тех чертей с одного выстрела, как ты думаешь? — окликнул один конвоир другого.
— Нет, не попадешь, далеко.
— Давай на спор! — не сдавался первый.
— Ладно, стреляй, если попадешь, так и быть, отдам тебе шарф! — согласился Коля.
Всадники приближались. И по посадке, по одежде издалека было заметно, что это казахи…