К четвертой ночи мы прибыли в Павлодар. Казахская беднота здесь живет обособленно, в двух верстах от юго-восточной окраины. Среди городской бедноты жил товарищ Смагула по имени Абдрахман. У него мы отдыхали два дня. Абдрахман работал в Омске, женился на зажиточной вдове, у которой было две дочери от первого мужа. Он привез ее сюда, занялся торговлей на скотном базаре и стал состоятельным жигитом. Когда жена умерла, Абдрахман женился на дочери казахского муллы. Он совсем не такой, как Смагул, — юркий, всезнающий, прекрасно одет и, кажется, позабыл прежнее положение рабочего, став купцом.
Мы разговорились. Абдрахман непоколебимо верил в алаш-орду. Я попытался заговорить об отрицательных сторонах алаш-орды, но Абдрахман не сдавался… Зашел как-то к Абдрахману пучеглазый жигит по имени Абиль. Он прибыл из Семипалатинска, служил в войске алаш-орды. С ним я долго и подробно беседовал. Поскольку я отрекомендовал себя родственником борца Хаджимухана, то они, глядя на мое телосложение, и меня признали за борца. Многое со слов Абиля я узнал о деятельности «батыров» алаш-орды за это время. С Абилем обошли весь Павлодар. Побывали и в русско-казахской школе, в мечети, где собрались мусульмане, чтобы совершить молитву в день пятницы.
Теперь мне предстояло совершить переход от Павлодара до Баян-Аула, пройти сто девяносто две версты. Смагул нашел работу в Павлодаре, а я договорился с караванщиками, прибывшими из Баян-Аула. Положение в той стороне было неважное, население голодало после тяжелого жута.[69]
На городском базаре между рядами, греясь на теплом солнце, гуляют солдаты атамана Анненкова. Форма их мне очень знакома — пулеметные ленты, черные папахи, сабли, на погонах две буквы «А. А.». Некоторые из них — китайцы из числа отщепенцев, бродяг. На поясах кинжалы. Наблюдал я спокойно, уже не как заключенный. Вот едет на лошади казах. Один из китайцев в форме схватил ее за хвост и придержал. Лошадь остановилась. Казах обернулся, но, увидев солдата, смиренно опустил голову и ничего не сказал. Китаец перочинным ножом срезал целый пук волос от хвоста лошади. Казах в испуге начал озираться по сторонам, ища защиты. Двое городских казахов, задетые за живое, что-то сказали солдатам. Те ответили площадной бранью. Казахи хотели отобрать пук волос у солдата. Собрался народ, большинство — казахи. Увидев, что дела плохи, солдаты-китайцы позвали своих на помощь. К ним быстро подошли три-четыре атаманца, вынули сабли из ножен.
Казахи разбежались, как мелкая рыбешка от щуки. Анненковцы били их по спинам саблями плашмя.