После того как по вызову комиссар продовольствия уехал в Ташкент на повышение, оттуда поступила телеграмма с требованием отправить Сабыра Шарипова в распоряжение краевого ЧК в Ташкент. В это время как раз поднял мятеж один полк. Мятеж был подавлен, революционный Совет Ташкента совместно с ЧК начал арестовывать всех сомнительных людей, передавать дела чрезвычайному суду и расстреливать виновных. Как раз в это время привезли арестованного Сабыра под конвоем. В ЧК ему задают лишь всего два-три вопроса.
— Да, и я его знаю, он был членом областного комитета у Колчака, — заявляет один из членов суда.
Председательствующий приказал: «Увести!»
Сабыра ведут в камеру, где сидят приговоренные к расстрелу. Когтистая старуха-смерть заключает Сабыра в цепкие объятия. До этого момента Сабыр находился в состоянии глубокого безразличия, но здесь раскричался, разъярился от несправедливости. Вырываясь из рук конвоя, он опять стал говорить суду правду о себе.
— Назови, кого ты знаешь! — предложил суд. Сабыр указал на комиссара продовольствия, который после приезда в Ташкент стал начальником ЧК. Но комиссара не оказалось в живых, его убил Осипов.
— Найдется ли человек, который возьмет тебя на поруки до завтра? — опять спрашивают Сабыра. Такого человека у Сабыра не было…
— Я возьму на поруки! — заявил красноармеец, конвоировавший Сабыра из Ак-Мечети.
До завтрашнего дня Сабыра передают на поруки красноармейцу. И здесь начинается прояснение. Сабыр встречается с Дуйсенбаем Нысанбаевым и в конце концов избавляется от смерти. Нысанбаев был членом следственной комиссии Туркестанского ЧК, одним из тех граждан, которые в то время прочно стояли под знаменем Советов Туркестанской республики.
Сабыр сблизился с Дуйсенбаем, побывал с докладом у Куйбышева, прибывшего из Москвы в Туркестан, встречался с Опиным и, получив от них партийный мандат, выехал из Туркестана в Тургай и в южные волости Акмолинской губернии.
Из-за тупости руководителей Ак-Мечети Сабыра чуть не расстреляли.
Но власти в Аулие-Ате, руководимые Кабылбеком, оказались более проницательными.
…Мы возвращались в Акмолинск через море песка и саксаула, через долину Чу и Голодную степь.
Теперь у нас было две лошади в поводу, мы имели право брать подводы в аулах.
Снова с трудом перебрались через Чу в сильный мороз.
Вдоль извилистых берегов реки желтел камыш. Из его зарослей тянулся ввысь голубой дым. Мы оглядывали окрестности с вершины сопки. Несмотря на холод, Суюндик снял свой неприглядный купи и сидел на коне в одном бешмете, купленном в Аулие-Ате… Ему хотелось покрасоваться в новом бешмете. Батыр сидел на коне и держал в руках винтовку. Вот он неожиданно поднял ее, раздался выстрел.