Из груди, смеясь, выхватил князь сердца кровавый ком…
Кабы просто ком бы!.. Как выглядят бомбы, я узнал на своем веку.
А он хохотнул… и БОМБУ метнул прямо в ленинскую башку.
За вспышкой слепящего огня раздался бешеный рев.
И мир обрушился на меня, он стал кровав и багров.
Потом и вовсе исчез во тьме; я очнулся, едва живой,
Не то в больнице, не то в тюрьме свет мерцал над моей головой:
А рядом призрачная орда ворочалась тяжело,
Из всей толпы в мавзолее тогда одному лишь мне повезло.
Твердили, что всё это было во сне, — а сны, понятно, не в счет, —
Но по их глазам было ясно мне, что я назначен в расход.
С Лубянки в итоге я сделал ноги, да не о том рассказ,
Не прими за брехню, но я объясню, как дела обстоят сейчас…
Гепеу закон охраняет свой, ему никогда не спех;
Мавзолей на ремонте — так не впервой: он снова открыт для всех.
Там Ленин лежит на все времена, как символ, знак и табу,
И плетутся вшивые племена, благодаря судьбу;
Раз Ленин нетленен, то мир неизменен, протухнет — падет Совдеп,
А не сгнил он покуда — охрана не худо зарабатывает на хлеб.
Но к стеклянному гробу подойти ты попробуй, при этом надо учесть:
Нетленная рожа на воск похожа… но это же воск и есть.
Расскажут тебе про искусство врача, про чудотворный бальзам,
Но там — лишь чучело Ильича, уж поверь ты моим глазам.
Бомба брошена в гроб прямо в лысый лоб, это я увидеть успел.
Всё гремит надо мной гул волны взрывной… а Ленин, выходит, цел?
Я кричу, и пусть дрожит мавзолей: кто придумал такую дрянь?
Не веришь — времени не пожалей, пойди туда да и глянь.
Ты решил — смутьян безумен и пьян… Нет, я не полезу в раж,
Рубану сплеча: там нет Ильича, там лежит восковой МУЛЯЖ.
Это слышал я в баре у Кэйси —
Савецкаво парня рассказ,
Это был пролетарий с развороченной харей
Представитель народных масс.
Ну, а если поймешь, где тут правда, где ложь, —
Стало быть, в добрый час.