Жил славно Карбункул фон Струга
и с ним — сплошь в морщинках — супруга
в чудесном их замке Пичуга
в ненастье и в сушь.
Был скрытным он в пору досуга
и полнилась слухом округа
про тайну их душ.
Под вечер, а то и позднее,
бродил он меж вязов, вернее,
гулял он по чудной аллее
родного гнезда.
И перья, как флаги на рее,
на шляпе барона в борее
взвивались всегда.
Лет сто ему было без пары —
познал дед бессмертия чары?
Прочь гнал он о смерти кошмары:
«Мне смерть ни к чему!
Долой похорон растабары
и жизни загробной товары,
за так не возьму!»
В чём тайна фон Струги, откуда?
В саду его прячусь у пруда,
боюсь лишь, что этот зануда
увидит меня:
«Ну що, ти попався, прокуда!
Дознатися хочеш до чуда,
дурне цуценя?»
Лежу, весь во власти искуса,
лишь молча гоняю я гнуса,
тут — бабка… Сыграл враз я труса,
завидев оскал:
«Так это же Смерть! Вся кургуза,
глазища — Горгона Медуза,
взглянет — наповал!»
Навстречу ей твёрдо ступает,
клюку свою крепко сжимает,
брюзжит, почем свет всё ругает
фон Струга, старик!
Он вряд ли кого замечает,
должно быть, уж очень серчает,
идет напрямик!
Смерть хмыкнула: «Как тебя — Стружка?!
Захлопнулась, значит, ловушка,
вон, видишь в могилу дверушка?
Вперёд, старичок!
Не мешкай, пожалуйста, душка,
иначе — долой черепушка,
ты, старый сморчок!»
«Эй, ведьма, оставь ты гримасы!
Побью ведь, испорчу мордасы
тебе на беду!
Давай, прекращай выкрутасы,
катись-ка подальше с террасы,
а я — обожду!»
Стал бить он клюкой — для науки —
костлявые жадные руки
старухи, лишь слышались звуки:
«Эй-ай — о-о — у-у — дур…»
Косая взмолилась: «Ой, муки
не вынесу! Брось эти штуки!
Прощай… самодур!»
Жив ныне Карбункул фон Струга!
Живет с ним — в морщинках — супруга
в чудесном их замке Пичуга
в ненастье и в сушь.
Чем занят он в пору досуга?
Наполнена слухом округа
о тайне их душ!