Не Аллан ли из гроба встал —
Поэт, что некогда блистал,
Что среди нашего взрастал
Чертополоха?
Нет, это Роберт засвистал,
И ведь неплохо!
По нраву мне, приятель, твой
Напев веселый и живой!
Тебе дан норов боевой
И дар поэта, —
Сам англичашка чумовой
Признает это.
В Эдине был я, когда там
Шел несусветный тарарам:
Монарха полагалось нам
Справлять рожденье.
Был прав ты, сей воспев бедлам
Без снисхожденья.
Пусть наша Скоттия сполна
Тебе даст всё, что дать вольна,
Всё, что в полях растит она,
Пусть будет в миске!
(Поэту ведь еда нужна
И вдоволь виски.)
Но ты, небось, не ставишь в грош
Земные блага, и негож
Тебе мой тост — ведь ты поешь
В мечтах о славе.
Ты лавров требуешь и ждешь?
В своем ты праве.
Ведь песнь твоя всегда звонка,
Легка задорная строка,
От отрока до старика
Всегда и все мы
Твердим, сойдясь у камелька,
Твои поэмы.
Когда придется мне опять
Зимой в Эдине побывать,
Мы станем пить да наливать
С тобою вместе
И свежих устриц поедать —
Всё честь по чести!
А коль тебя, наоборот,
Судьба в наш Бервик занесет,
Поэта берег Твида ждет,
А также рыбка —
Лосось наш, коего народ
Здесь любит шибко.
А как пойдут с парнями в пляс
Девчонки наши напоказ,
Ты оторвать не сможешь глаз
От милых лиц их —
Таких красоток, как у нас
Нет и в столицах!
Как станут юбками мести,
Грудями белыми трясти,
Ногами кренделя плести,
Вертясь с поклоном!
Чепцы вот только, уж прости, —
На страх воронам.
Я сам стихов не шлю в печать,
Хотя не прочь бы и начать,
Тебе ж никак нельзя молчать, —
Моя бы воля,
Я день и ночь готов ворчать:
Пиши поболе!
А я не крикну Музе: «стой!»,
Неприхотливый, холостой,
Не жажду роскоши пустой —
Ведь я не барин.
Поэт в душе я, но простой
Шотландский парень.