— Ты имеешь в виду агента Главного штаба?
— Да, ваше величество.
Николай привычным движением поправил концы усов.
— Хорошо, оставим это… Ты, кажется, хотел сообщить что-то?
— Новость совершенно неожиданная, ваше величество! Донесение смоленского губернатора…
Николай поморщился:
— Дмитрий Николаевич, скажу тебе откровенно: я недоволен Хмельницким. Его усердие гораздо менее моих к нему милостей. Где это видано, чтобы крепостная стена стоила двести тысяч!
— Ваше величество, грехи Хмельницкого суть следствие греховности всего нашего отечества. И все же письмо сие, смею надеяться, много расположит вас к губернатору.
Николай знал: если Блудов осмелился рекомендовать чье-то донесение, значит, оно того стоило.
— Читай! — Император повернулся лицом к окну, наблюдая за знакомой фигурой полицейского, стоявшего возле караульной будки перед дворцом.
Блудов вынул письмо из папки и начал читать: «Ваше высокопревосходительство, сведения, о коих желаю я сообщить Вам этим письмом, ниспосланы самим провидением, в чем усматриваю я лишнее проявление любви к нашему Всемилостивейшему монарху.
Известный не только в Европе романист сир Вальтер Скотт в десятом томе «Жизни Наполеона Бонапарта…» поместил приказ о сокрытии в Семлевском озере похищенной французом святыни Москвы, многих орудий и прочих ценностей первопрестольного града. Ныне по моему предложению поручено было строительного отряда прапорщику фон Людевичу прозондировать озеро… Он нашел в двадцати саженях от конца нынешнего берега груду неправильной формы…»
Жестом руки Николай остановил Блудова:
— Повтори, Дмитрий Николаевич, меру от берега…
— Двадцать саженей, ваше величество…
— Продолжай! — Было очевидно, что Николай уже составил себе какое-то мнение о донесении Хмельницкого.
— «Вероятно, сия груда имеет большое основание и в течение двадцати трех лет основательно погрузла в матером дне. Прикрепленный к багру терпуг показал неоспоримо, что означенная груда состоит из меди пушечной. Сие дает мне повод ожидать, что дальнейшие изыскания на Семлевском озере возвратят россиянам освященную драгоценность Кремля, а пушечный материал с избытком окупит неизбежные при оных работах издержки. Чтобы получить точное удостоверение, из чего состоит открытая фон Людевичем груда, достаточно устроить вокруг нее перемычку и отлить сифонами воду. Дело сие потребует расходов в двадцать пять тысяч рублей…»
Николай взял из рук Блудова донесение Хмельницкого, холодными глазами скользнул по последним строкам письма…
— Вижу, Дмитрий Николаевич, ты не на шутку увлекся этим сообщением. Признаться, не ожидал я от Хмельницкого такой прыти. Ну, а что тебе самому известно о Великоивановском кресте?