— Ваше величество, полагаю, здоровее меня в те дни не было человека во всей армии. Помнится, под Балаклавой я простоял на ветру без бурки целый час — и хоть бы что!
Николай покачал головой.
— Нет, Иван Иванович, я не о том… Чужие края, климат… смерть Саши… Согласись, все это тяжко для ума! И это письмо… Почему ты столь скупо изложил в нем матушке события последних дней жизни брата? Ведь ты был рядом с ним до смертного часа! — Николай исподволь наводил Дибича на откровенный разговор.
— Князь Волконский сделал это допрежь меня, — хотел было оправдаться Дибич, но император перебил его:
— При чем тут князь! На-ка вот лучше почитай…
Дибич ознакомился с письмом, полученным Николаем от Серафима.
— Абсурд! — император был явно расстроен. — Какой-то казак знает про «это» больше, чем весь штат придворных!
— Ваше величество, этот есаул был арестован мной еще в Таганроге, но, к сожалению, бежал… Я тогда же доложил о происшедшем его высочеству в Варшаву, — Дибич врал напропалую, считая, что Николай не придаст значения такой мелочи.
— Константину? — Николай пытался уразуметь, какое отношение ко всему этому имеет отрекшийся от престола брат, словно позабыл, что в недавнем прошлом сам присягнул ему как законному наследнику престола.
— Ваше величество, — продолжал Дибич, — измышления казака о таганрогских событиях не стоят выеденного яйца. Что касается другой части доноса, то в ней есть резон. Атаман Матвеев — плебей! — Дибич обрадовался случаю попрекнуть предводителя черноморских казаков в низменном происхождении. Заодно и уйти от щекотливой темы.
— Дался тебе сей атаман! Наши родовитые офицеры из Гвардии, чьи титлы идут почитай с рюриковых времен, показали себя под перстом великого Петра наихуже презреннейших из холопов! Я знаю: казачьи старшины самочинно жалуют себя казенными землями. Надо бы заняться ими, да все недосуг. Казаки — само собой, но есаул это особо! Ты, кажется, со мной не согласен?
Дибич не хотел впутываться в дело очередного доносителя. Его интересовала интрига куда более значительная. В Главный штаб поступили сведения о том, что генерал Ермолов по-прежнему благоволит к декабристам, а посему стоит ли ему и далее оставаться в должности командующего Кавказом — тем более что после известных событий гуда был отправлен крамольный Черниговский полк и полк, сформированный целиком из восставших солдат и офицеров.
Пока Дибич размышлял таким образом, Николай взял со стола тисненую золотом папку, куда дежурные офицеры ежедневно клали для ознакомления документы, и вынул из папки очередную бумагу. Дибич понял, что Николай не отпустит его за просто так.