Дибич продолжал молчать. В конце концов, это была личная проблема Николая. Между тем император вышагивал по кабинету, посматривая то на Дибича, то на портрет покойного брата на стене.
— Видишь ли, Иван Иванович… — Николай кашлянул в кулак. Грешным делом я начал сомневаться в свидетельстве Виллие и Стофрегена. О прочих медиках уж и не говорю! Тело Саши прибыло в Петербург в таком виде… а тут еще этот фельдъегерь… Николай имел в виду лейтенанта Маскова. В подметных листовках, имевших хождение в солдатских казармах, утверждалось, что в Петербург из Таганрога доставили тело не Александра, а названного фельдъегеря, умершего трагической смертью в Крыму в начале ноября 1825 года.
— Может быть, это не более чем домыслы, но не кажется ли тебе странным, Иван Иванович, что есаул столь уверен в своих показаниях? — Николай продолжал искать у Дибича поддержки, и молчание генерала начинало его раздражать. — Подробностей он не сообщает, но обещает открыть их при личной встрече. Кстати, что это за странная фамилия: Анцимирисов? Впрочем, в этом ли суть! Я хотел просить тебя, Иван Иванович, и просить приватно… да, именно так! — подчеркнул Николай, — чтобы ты нашел мне честного офицера, коему я мог бы довериться, как самому себе.
Император тотчас сел за стол, достал перо, бумагу и приготовился написать соответствующее распоряжение, но в следующий миг передумал:
— Нет, никаких следов в архивах! А главное — от подозрений не освобождается никто, включая и нас с тобой, генерал!
Решительный по характеру, как и сам император, Дибич тотчас стал перебирать в уме подходящих офицеров. Как истый пруссак и ревнитель расовой чистоты — в свое время он женился на племяннице Барклая де Толли, — Дибич предпочел бы вверить императорскую честь немцу. Однако таковых в известном ему списке предполагаемых кандидатов не нашлось. Острый ум вынес на поверхность мышления одно имя… Правда, в свое время этот полковник был дружен с вождем русских масонов Новиковым. Последний запятнал себя, в частности, тем, что в разгар войны лечил в своей усадьбе, под Бронницами, раненых французов. Впрочем, сам воображаемый визави показал себя в тот период отменно. Он рассекретил одного из самых важных агентов Бонапарта в Москве! Покойный император лично вручил ему Владимира…
Так и не дождавшись ответа на свою просьбу, Николай решил покончить с этим вопросом:
— Вижу, генерал, ты всерьез озаботился моим предложением. А посему даю тебе сутки на размышление! И вот еще что… Ты обещал доложить мне об унтере Корнееве!
— Ваше величество, позвольте вам напомнить, что вы передали дело этого злоумышленника на усмотрение великого князя Михаила Павловича. Вследствие чего оно поступит в распоряжение его высочества, как только будет завершено производством суда.