— Клянусь честью, господин полковник!.. Я не держу против вас тайного умысла. Мне приказано одно: стеречь вашу жизнь.
— Кто же так позаботился о моей голове?
— Государь…
— Он говорил с вами лично?
— Нет, сей приказ передан мне командиром правительственных курьеров.
«Однако! — подумал Прозоров, вспоминая встречу с Николаем. — Император хочет знать «всю правду». Но потерпит ли его величество живых свидетелей, коли правда эта будет не та, каковую создал он своим воображением?»
В Таганроге «гости из Петербурга» остановились в расположении Атаманского казачьего полка, чему способствовала бумага, подписанная лично Дибичем. Начальник Главного штаба обязывал оказывать его полномочным представителям всяческое содействие.
Таганрогский градоначальник поначалу выказал неудовольствие вторжением в его апартаменты столичного полковника. Впрочем, вызвано это было не принципиальными соображениями, а обычной завистью провинциального служаки: Прозоров был не бог весть какого звания, но общался с высшими армейскими чинами, а может быть, и с самим императором. Все же градоначальник согласился на тщательный осмотр своего дворца.
Первым делом Прозоров решил допросить Фармаковского. Годефруа доставил доктора в точно назначенное время:
— Господин полковник, их благородие противились вашему приказу, но я очень настаивал… — Поручик широко осклабился, и Прозоров понял, что имел в виду Годефруа.
— Ничего, я думаю, доктор изменит отношение к личному посланнику императора, когда вспомнит, что за глупость он совершил, взяв с собой во дворец лжефельдшера!
Фармаковский был вне себя от страха.
— Я уже давал пояснения по сему предмету… — пролепетал он едва слышно.
— Те показания не в счет! И не пугайтесь, как мальчишка. От вас требуется сущий пустяк. В Петербурге доктор Доббернд сказал мне, что вы хорошо ориентируетесь в подвалах дворца…
Спустя полчаса Фармаковский повел столичных офицеров по лабиринту подземных помещений дома градоначальника. Возле одной из кладовых Фармаковский остановился.
— Это здесь, — он показал рукой на овальную дверь.
В полутемном помещении было почти пусто. Слева стоял большой шкаф из красного дерева, а справа, прислоненный к стене, портрет покойного императора.
— М-да… — обронил Прозоров, увидев картину. — Ну, и где же находился сосуд?
— В шкафу, господин полковник, — пояснил Фармаковский и открыл створки стоячего ящика. Внутри его были две пустые полки.
— Гм, но ведь шкаф был заперт на замок!
— Господин полковник, вы путаете… Шкаф не имел замка. Мы то и дело ходили сюда за льдом.
— Хорошо! Ступайте наверх и обстоятельно изложите на бумаге все, что вы только что мне сказали.