— Э-э… — покачал старик головой, прощая неискушенному собеседнику незнание местных обычаев. — Гость должен сидеть тут! — он показал рукой на коврик рядом с собой.
Поблагодарив хозяина за угощение, Прозоров откланялся. Он был твердо уверен, что Джани-ага сказал все, что знал. Правда, полковник не исключал намеренного сокрытия стариком обстоятельств смерти Ризы. Однако это было уже не суть как важно.
Выйдя на пустынную улицу, Прозоров осмотрелся — никого вокруг. «Поручик, как всегда, на высоте!» — подумал он с удовлетворением и пошел от гостеприимного дома. Он миновал саженей десять, не более, как услышал оклик… В боковом проходе, у неказистой, приземистой сакли стояла женщина, в облике которой он узнал служанку, подававшую ему чай и вино. Она взяла полковника за руку и увлекла за собой в неширокую нишу между глинобитными стенами.
— Господин! Я слышала твой разговор с беком… Все правда, но он не сказал тебе то, что видела я. На кухне был человек… Он проверял, как готовит Риза.
Служанка сделала попытку уйти, но Прозоров схватил ее за бурнус.
— Подожди! Ты знаешь, кто был этот человек?
— Мне надо спешить, господин…
— Понимаю, и все же скажи, ради Бога, кто он такой! Ведь он приходил к беку не один…
— Да. Хозяин показывал приезжему господину наш сад.
— Это был император, понимаешь?!
— Да, император. Когда хозяин показывал сад, тот человек говорил императору от другого человека… Не знаю, как это назвать.
— Слушай! Ты, верно, рассказываешь о садовнике, речь которого императору переводил этот человек? Это он был у Ризы?
— Да.
Полковник сунул в руку женщине серебряный рубль.
— Ступай… И никому ни слова!
Москва, 27 декабря 1826 г.
Делая в сутки по двести верст, Прозоров и Годефруа прибыли в Москву. Поручик чертовски устал и надеялся, что полковник даст хотя бы день отдыха. Надеждам его не суждено было сбыться.
— Годефруа, вы заслужили полноценный отпуск, но я приказываю вам ехать вперед меня в Петербург! Перед тем, как расстаться, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы знакомы с фельдъегерем Виннером?
— Очень плохо, господин полковник. Он был введен в штат за несколько дней до отбытия их величеств в Таганрог.
— А что, среди других фельдъегерей не было таких, кто владел бы английским достаточно прилично?
— Отчего же, господин полковник! Трейман и Вильде — урожденные англичане. Дибич, насколько мне известно, выбрал вначале именно их. Однако почему-то в последний момент он отдал предпочтение Виннеру.
— Хорошо! А каким вы нашли Виннера после трагедии в Таганроге? Ведь вам приходилось вместе ездить курьерами.