Было по-прежнему жарко, когда я, покинув дом Несиамуна, быстро пошла по дорожке вдоль озера, чувствуя себя одинокой и беззащитной в этом изысканно-красивом, тихом районе. Сказав Камену, что не боюсь города, я лгала из желания успокоить сына. На самом деле я ничего не знала о Пи-Рамзесе. В доме Гуи мое время было расписано по часам, а передвижение ограничивалось домом и садом. Все остальное было от меня скрыто. По ночам, когда Дисенк отправлялась спать на тюфяк за моей дверью, я приникала к окошку и, всматриваясь в темноту, сквозь переплетение ветвей пыталась разглядеть, что находится там, за деревьями.
Конечно, на пути из Асвата я видела город из ладьи, но тогда я была возбуждена и напугана, а потому все, что я успела заметить, слилось в мелькание цвета, форм и многоголосый шум. Иногда со стороны невидимого озера доносились смех и громкие голоса или мелькал огонек факела с какой-нибудь лодки, которая так быстро проносилась мимо, что мне начинало казаться, что мир заканчивается за стенами сада, а город — это мираж, реальный и вместе с тем призрачный.
Потом меня отправили во дворец, к фараону. Нас с Гуи доставили туда в паланкине. Я упросила прорицателя не опускать занавески, но успела увидеть лишь безлюдную дорожку, солнечные блики на водной глади озера и многочисленные усадьбы с их обязательными ступенями, спускающимися к воде. Когда я жила в гареме, мы с Дисенк всегда ходили одной и той же дорогой. Я хорошо знала центр города, все здания дворца и помещения гарема, но о районах, которые питали город, вливая в него жизненные силы через многочисленные речные притоки, имела весьма смутное представление.