— Ты снова пытаешься спасти себя, — сухо заметила я. — Поздно говорить о любви, Гуи. У тебя всегда было только одно божество — твоя жизнь.
— Верно, — искренне ответил он. — Но я больше не хочу жить любой ценой. Мы с тобой две половинки одного целого, Ту. Так было всегда. Я не прошу тебя возвышать меня. Согласно воле фараона я твой слуга, в полном смысле этого слова. Ты вольна делать со мной что хочешь.
«О боги, — с отчаянием думала я, когда мы с Гуи стояли друг против друга в прелестной маленькой комнатке. — Что мне делать?»
«А что бы ты хотела сделать? — насмешливо спросил меня внутренний голос. — Ты хочешь отомстить? Позвать Камена, арестовать Гуи, и пусть его накажут так же, как Паиса и Гунро? Или тебе хочется видеть, как он будет пресмыкаться перед тобой, выполнять любое твое желание, только бы ты не выгнала его вон? Или же ты хочешь любить его радостно и свободно, как было в дни твоей юности, пока на пути вашей любви не встали твоя жадность и его холодный расчет?
Но можно ли так просто забыть о прошлом, в котором было столько лжи, боли, пустых мечтаний и разрушенных надежд? — продолжала я думать. — Могут ли признания в любви заглушить шепот обиды, горя и утраты доверия, который звучал во мне все семнадцать лет ссылки и наполнял собою каждую ночь в моей грязной лачуге в Асвате? Как могу я заглушить те страшные воспоминания, которые так и стоят в моей памяти, заставляя сердце сжиматься от страха? Это все равно что вернуть мою утраченную девственность. Неужели Гуи лжет и на этот раз? Сможем ли мы хоть когда-нибудь доверять друг другу?»
Он стоял, спокойно ожидая моего ответа, похожий на лунный луч, который не успел исчезнуть на рассвете, — невиданное, таинственное создание богов, сложный и прекрасный человек, нанесший мне такую любовную рану, которую я уже никогда не смогу залечить. Хитрый Рамзес оказался прав. Из своей сокровищницы он достал мне такой подарок, который был для меня дороже всего царства. Взяв в руки папирус, я разорвала его пополам.
— Ты свободен, Гуи, — сказала я. — Можешь покинуть Египет, если хочешь. Я отказываюсь от условий этой так называемой сделки. Я не стану сообщать о тебе властям. Я ничего не стану делать. Мне не нужны ни твоя смерть, ни твоя служба. — Я показала рукой на дверь. — Ты свободен, прорицатель.
Он не двинулся с места. Он даже не посмотрел на дверь.
— Свободен? — хрипло спросил он. — Для чего? Чтобы вернуться в свой дом в Пи-Рамзесе, где еще слышится голос моего брата и капельки масла являют мне мертвые видения и бессмысленные фантазии? Где в саду пахнет ушедшими годами, твоими и моими? Мне не нужна такая свобода. Я предпочту смерть. Я больше не могу прятаться от самого себя, Ту. Ты нужна мне. Мое сердце, моя душа пусты без тебя. Ты должна мне поверить. Ты говоришь, что тебе не нужна ни моя смерть, ни моя служба. Но если ты меня выгонишь, то приговоришь и к тому и к другому, ибо не может жить тот, кто служит только ушедшему времени.