Сутоцкий промолчал, а Шарафутдинов прищурился, перестал скалиться и внимательно посмотрел на трещину в притолоке.
— Это-то понятно… Некому было передать, вот и засунули туда, где умный может увидеть.
— Какой умный? Что, умный, как ишак, на четвереньках поползет, да?
Сутоцкий переглянулся с Шарафутдиновым, но промолчал. Закридзе шипел, задавая все новые отрывистые вопросы.
— Помолчи! — разозлился Гафур. — Дай подумать.
Они молчали. Закридзе возмущенно сопел. Наконец он не выдержал:
— Откуда ему знать Матюхина и Зюзина? Почему Матухин?
— У немцев нет буквы «ю», — устало ответил Шарафутдинов.
— Откуда знал его? Скажи.
— Не знаю.
— Не знаешь? Да? Не знаешь?!
— Чего ты взъелся? — вдруг рассердился Сутоцкий. — Не лейтенант немцу писал, а немец лейтенанту.
— Ну и что? Все равно!
— Ты как увидел записку?
— Как увидел? Лежал, думал и увидел.
— Все! Значит, умный человек писал ту записку и прятал. Потому что, если бы тот, кто в землянку зашел в рост, он ту записку не увидел бы, а кто в нее вползал, тот мог наткнуться. — Сутоцкий подумал, осмотрелся и добавил: — Особенно если бы стал выглядывать из землянки — она как раз на линии глаз. А кто будет ползти или выглядывать? Ясно — разведчики.
Закридзе еще раз осмотрел притолоку, буркнул:
— На деревню дедушке кто пишет?
— А если не было связи у человека? Задание выполнил, а передать сведения некому. Все же хоть что-то, а придумал. И еще… Заметили, что записка написана под копирку?
— Ну и что?
— А то, что кто-то из наших друзей оставил ее, эту записку, здесь. А другие пытался… или пытается передать иным способом. Понял?
— Нет! Не говори так! Провокация это!
Потому что бунтующий, ослепленный Закридзе явно лез на рожон, потому что он подозревал в самом страшном близких людей, Сутоцкий зло одернул его:
— Заткнись! Думать нужно.
— Предупреждать нужно!
Шарафутдинов втиснулся между ними, выпростал автомат, приказал:
— Тихо! Старший — я. Я и решу. — Он помолчал, ожидая, пока улягутся страсти, распорядился: — Ложись отдыхай!
Сутоцкий постепенно успокаивался и мучительно гадал, как могли немцы узнать фамилии его командиров. Зюзина — понятно. Ну попал в плен, ну выжали из него… А Матюхин? Два раза ходил он с Андреем в тыл врага, два раза они оба проверялись на крепость, и на любом суде он скажет: Матюхин ни разу не отлучался от него, ни разу не встречался с немцами.
Но память подсказала: встречался!
Сутоцкий сразу вспотел, расстегнул ворот гимнастерки под стеганкой и масккостюмом, вытер пот с шеи и со лба и устало произнес:
— Я вспомнил, откуда немцы знают эти фамилии. — Шарафутдинов молча обернулся к нему. Закридзе иронически усмехнулся. — В первом поиске мы с лейтенантом взяли связиста. Когда я хотел его кончить, Андрей — он тогда рядовым был — не разрешил.