А главное — нужно было учиться торговать, да еще при условии катастрофического падения рубля. Лавка наша успела открыться явочным порядком, муниципализация — по простой недоглядке — ее не постигла, и никаких "твердых цен" мы не знали, как не признавали и никаких "мандатов" на приобретение книг. При таких условиях мы быстро остались единственным в Москве и в России книжным магазином, где каждый человек, пришедший с улицы, мог купить книгу "без разрешения". И забавно было смотреть, как робко приотворялась дверь, и покупатель пугливо спрашивал:
— Можно посмотреть книги?
— Пожалуйста.
— А нужно разрешение на покупку?
И мы гордо отвечали:
— Никаких мандатов и паспортов не требуется!
Почему нас терпели? Кажется, потому, что сначала не заметили, потом не разобрали, что мы за учреждение, а может быть — считали как-то неудобным трогать писателей, работавших на артельных началах, без наемного труда. А когда Лавка приобрела популярность, она терпелась уже просто по инерции. К тому же она значилась состоящей при "Профессиональном Союзе Писателей", которому, действительно, отчисляла известный процент дохода, и в котором все мы состояли членами, а позже — ядром правления и президиума. Просуществовав же год, она стала, так сказать, московской необходимостью. Все муниципализированные книжные магазины были закрыты "для разборки книг, скупки и распределения", иначе говоря, обратились в кучу мусора и в склады, в которых никто не мог разобраться; и купить книги было негде — только у нас. А как раз пооткрывалось множество рабочих клубов и библиотек, основано было много новых провинциальных университетов и публичных библиотек (скоро погибших), в Москву хлынула толпа закупщиков для провинции, вооруженных мандатами и кредитами и нашедших лишь полную неразбериху в бывших частных магазинах, ставших советскими. Одновременно как нужда, так и боязнь принудительного отобрания библиотек, заставили многих книголюбов расстаться со своими книжными сокровищами и ликвидировать их прежде, чем их отберут "на государственные потребности". И поневоле все, и продавцы и покупатели, шли к нам, свободно торговавшим и старой и новой книгой без всяких ограничений и мандатов.
Было и еще одно: мы знали книгу, новые же советские деятели не имели о ней никакого представления; да и вообще, по тому времени, советские служащие свежего набора были "саботажниками", т. е. замерзшими и изголодавшимися людьми, неспособными работать и думавшими только о пайках и выдачах. Не в их силах было организовать книжную торговлю, к тому же никто из продававших не обращался в советский магазин, не доверяя расценкам и боясь просто конфискации. Новым закупщикам, представителям клубов, библиотек, университетов, нужен был совет, так как в большинстве это была неопытная молодежь. Мы же не только давали советы и указания, но подбирали из своих запасов библиотечки для клубов, для школ, систематические библиотеки для специальных (юридических, военных, технических) учреждений, и даже небольшие, но нередко очень ценные фундаментальные библиотеки для новых, открывавшихся в провинции университетов.