— Гульнар-ай, идемте же, гости обидятся. Они ведь только ради вас пришли. Это жены почтенных, уважаемых людей, а вы будто пренебрегаете…
Гульнар поднялась и, сделав несколько шагов к Шарафат, мягко ответила:
— Я уже виделась с ними. Вам и без меня там весело. А у меня, видите, тоже гостья.
— Все это только отговорки. Подумаешь — важная гостья! Ха-ха-ха… Вы все-таки зайдите, Гульнар. А Унсин пусть пока займется чем-нибудь, поработает немного.
Шарафат помолчала. Потом, насмешливо посматривая то на Гульнар, то на Унсин, спросила:
— Унсин, есть ли известия о твоем буяне-брате? Беспутный… Как он смел задевать русских чиновников! Бедняк, неимущий, волочил бы себе свои рваные чарики и сидел смирно. А теперь сгниет в тюрьме. Так ему и надо!..
Унсин сидела, понурившись.
Гульнар вернулась к окну, опустилась рядом с ней.
— Не горюйте, Унсин. Когда брат ваш освободится, вы придете и пристыдите потом тетю Шарафат…
Слова молодой женщины придали девушке смелости. Она подняла голову и открыто посмотрела в глаза Шарафат:
— Тетя, брат мой сидит не за то, что взял чужое или ограбил кого. Он хоть и бедняк, а унижаться не умеет. Его посадили за правду, за смелость…
— Тоже герой! — скривила губы Шарафат. — А ты хоть и кишлачная, а порядочная хвастунья…
Надменно вскинув голову, Шарафат вышла.
Гульнар с облегчением вздохнула.
— Видали? — она взглянула на Унсин, словно хотела сказать: «Как тяжело мне жить в этом доме, среди этих людей!»
— Да, трудно, — разгадав ее мысли, подтвердила Унсин.
Гульнар расстелила скатерть с угощениями, потом вышла во двор, принесла чайник чаю. Ей не хотелось ни есть, ни пить, но ради гостьи она отведала то того, то другого, настойчиво угощая девушку. Унсин, однако, выпила только пиалу чая и свернула скатерть.
Взглянув через окно во двор, Гульнар подсела ближе к Унсин.
— Унсин-ай, — заговорила она тихо, — я давно думала посоветоваться с вами об одном деле…
Унсин внимательно взглянула на Гульнар. Молодая женщина продолжала:
— В наше время кто богат, того только и слушают. Знаете, если бы в то дело вмешался кто-нибудь из баев, вашего брата можно было бы легко освободить. Что, если вам повидаться с Хакимом-ака и попросить его? Расскажите ему, что Юлчи арестован из-за пустяка, что вы остались одна на чужой стороне… Может, он и сжалится над вами… Попросит русских чиновников… Я думала-думала и, кроме этого, ничего не могла придумать. Как бы там ни было, они все-таки родня вам. Хаким-байбача, видать, не такой, как его отец и младший брат. Может, и смилуется. Только… — взволнованная, Гульнар перевела дыхание, — я боюсь, не будет ли в обиде на нас Юлчи-ака, когда узнает. Он их всех не любит. Но другого выхода нет. А нам — лишь бы его освободить!.. Хаким-байбача сейчас в отъезде. Вот он приедет…