Люк уже вышибли, и Ратников поспешил подняться на верхний этаж, где уже начиналась новая свара — звенели мечи, раздавались проклятья и вопли.
Разбойники Хеврония уже разделались почти со всеми защитниками донжона — с кнехтами — рыцарей в замке не было, а несколько человек из числа восставшей чуди схватили Якоба Штраузе, явно собираясь отрубить незадачливому баллеймейстеру голову. Здоровенный, устрашающего вида язычник с рыжей кудлатой башкой плотоядно размахивал над головою секирой, выкрикивая что-то по-своему.
Побледневший, но не утративший мужества Штраузе громко ругался в ответ, призывая на головы врагов самые жестокие кары.
— Умри!!! — по-немецки закричал чудин. — Умри, похититель детей! И знай, что это мы казнили ту сучку!
— Мерзкие языческие собаки! Твари! — с ненавистью прищурив глаза, продолжал ругаться тевтонец. — Ничего… Ничего! Скоро от ваших проклятых капищ останется только пепел и гарь!
Сверкнуло лезвие.
— Стойте! — Михаил в прыжке перехватил древко, повис, не давая ударить. — Стойте! Это ценный пленник!
— Эта тварь умрет! — оборачиваясь, злобно зарычал рыжий. — Мы отрубим гнусному похитителю голову!
— Слишком легкая смерть! — цинично усмехнулся Миша. — Сначала надо пытать его, допросить, а уж потом… Потом лучше сжечь. Пусть даже во славу ваших богов или в кого вы там верите.
Сильно сказал. Кудлатый чудин с удивлением опустил секиру — никто из язычников не ожидал подобного предложения от христианина! Еще бы — ведь сознание этих людей было насквозь религиозным… Чтобы русский, православный человек предложил принести кого-то — пусть даже поганого немца — в жертву не менее поганым языческим демонам? В это было невозможно поверить!
— Да! Я отдам его вам! — все с той же усмешкой подтвердил Ратников. — После допроса. Кстати, вам что же, совсем не интересно узнать — куда пропадали ваши дети?
— Мы знаем это и так, — хмуро отозвался рыжий. — Проклятые крестоносцы отдали их демонам крови!
— Нет! Нет! — в исступлении закричал тевтонец. — Это вовсе не так, клянусь святой…
Он не успел договорить. Просвистела стрела… Маленький железный арбалетный «болт» пронзил Якобу Штраузе шею. Крестоносец захрипел, захлебываясь собственной кровью, красивое лицо его исказилось, серые, холодные, как у рыбы, глаза вспыхнули еще большей ненавистью — Ратников видел — узнал!
— Будьте вы прокляты во веки ве…
Вспыхнули и закатились… погасли.
Миша немедленно обернулся: у деревянного люка с арбалетом в руках, посмеиваясь, стоял Кнут.