Ну, что ж… биться так биться, придется уж и таким…
— До первой юшки! — быстро предупредил Хевроний и, азартно сверкнув глазами, ринулся в бой.
Удар! Хороший такой, справный, от которого, вообще-то, и падают… тяжелым мечом не очень-то пофехтуешь, тут больше настрой на другое — именно на удар, разящий и страшный, такой, в который вкладываешь обычно всю свою силу… Хевроний вот — всего лишь полсилы вложил, это по всему чувствовалось — Миша все же сумел отбить, даже плохим клинком… не совсем отбить — отклонить скорее… И сам перешел в атаку, вытянув руку, нанес укол… Был бы добрый меч, не этот, с закругленным концом, старинного типа — таким только рубить, не колоть, нет…
Противник снова размахнулся, ударил… Ратников тут же уклонился, снова подставил клинок — так, на отводку, изящненько… И опять ударил, теперь уже — в рубку, клинком, так, что разбойник едва успел подставить свой меч, отбивая направленный якобы в сердце выпад. Якобы в сердце, на самом деле — в шею, ее-то Михаил и достал, так, слегка поцарапал, да тут же и ухмыльнулся, воткнул в землю меч:
— Кажется, до первой крови собирались биться?
Соперник набычился, сплюнул… и, бросив клинок в траву, громко расхохотался:
— Ай, молодец, парень! Не знаю, какой ты боярин, а рубишься знатно! Одначе была бы секира…
Миша пожал плечами:
— Так и против секиры приемы есть… Не этим клинком, конечно.
— Ого! Так ты и в клинках разбираешься?
— А чего ж? Тут ведь все видно, — Ратников вытащил воткнутый в землю меч и презрительно прищурился. — Клинок толстоват, значит, железо плохонькое, непрокованное, незакаленное, дол нет — кузнец неумелый был, только и сумел, что клеймо выковать — «Людота коваль» — клеймо знатное, однако такие мечи в глубокую старину ковали. Так что, ежели на базаре меч купили — так то на дурня.
— Не на базаре, — ухмыльнулся Хевроний. — От орденских кнехтов меч…
— Понятно! Откуда у них хороший-то?
Атаман перевел взгляд на Олексу, живенько наблюдавшего за ситуацией:
— А дружок твой по нраву мне! Можно в ватажку взять…
— Ну так бери, Хевроний, не пожалеешь! — подросток вскочил на ноги и приосанился. — Я ж плохого не приведу.
— И взял бы… Да с пол-лета уж, покуда ты где-то шлялся, двое нас в атаманах.
— Двое? Ну так второго зови. Я его знаю?
— Увидишь… — разбойник посмотрел в небо. — Как раз сейчас и должон явиться. Пора. О! Слышишь?
И в самом деле, где-то неподалеку вдруг закуковала кукушка — видать, разбойничий страж подавал условный сигнал. И вот уже за деревьями послышались голоса… И на полянку, к старому дубу, вышло с дюжину вооруженных копьями и топорами людей — лесные воры, душегубцы. А впереди, в блестящей кольчуге, положив на плечо рогатину, шагал… Кнут!