– Кого только среди них не было, – туманно ответил Магистр, и тьма, наконец, опустилась на них, наполнив Митю непонятной музыкой, от которой он чуть не заплакал.
Когда два огонька погасли, бывший Заказчик, а ныне Магистр как будто включил на небе луну и звезды и кивнул в сторону громады замка:
– Пойдемте. Не ночевать же тут, – он обозначил направление к дороге между увенчанных зубцами стен. – Вы, Митя, все-таки очень хорошо воспитаны. Ваше счастье.
Так странно обошедшись с ночью, комплиментами и счастьем, Магистр направился к замку, не дожидаясь Мити и не оглядываясь на него, только обмахнув приглашающим взглядом. Что ж, Митя пошел следом.
23. Прощание героя с Героем
Внутри все оказалось вполне в стиле Магистра – каким он виделся Мите с учетом накопленных о нем представлений. Старый замок был почти не тронут – а с каких точно времен, Дикий затруднился бы сказать. По ощущениям этой твердыне было не меньше двух тысяч лет, и ощущения нашего героя почти не лгали. Расположенная на двойной горе Монте Берниса двойная же цитадель стала некогда объектом целого крестового похода.
В конце одиннадцатого века крепость, стоявшая на великой Via Augusta{38}, была занята арабами аль-моравидами, которые взбунтовались против господствовавших тогда в Валенсии аль-мохадов. Сарацинский междусобойчик завершился приблизительно через сто лет победой последних, но без разрушительных последствий для Хативы. Каменная крепость по-прежнему безмятежно попирала иберийскую землю, а вот откуда она выросла на двойном холме и кому принадлежала до аль-моравидов и – мохадов, нам неизвестно. (Логично, впрочем, предположить, что укрепление на стратегической дороге, шедшей из Рима через Пиренеи до самого Средиземноморского побережья в Картахену и Кадис, и само было римским.) Спустя же еще какое-то время 22 мая 1244 года король Хайме I Арагонский по завершении пятилетнего крестового похода и полугодовой осады занял героически обороняемую маврами Хативу и даже подписал с сарацинами соответствующий Хативский договор, сохранившийся до сих пор. И уже через два года город, над которым возвышался замок (где Митя, получивший до ужина час свободного времени, с любопытством бродил), заселили каталонцами и арагонцами.
Читатель, наверное, нетерпеливо ждет продолжения и завершения судьбоносного разговора. Но все, что в этот странный день и час вливалось в глаза и уши Мити, все слова и названия, что далекой эоловой арфой звенели на ветру и пробуждали в голове его смутные ассоциации и туманные мысли, – все это было неспроста, ибо нет ни одного звука или цвета в Творении, которые звучали или цвели бы просто так. Тем более в окружении Магистра. Но час прошел, и Митя, послушный непонятной топографической уверенности (никто, кого можно было заподозрить в принадлежности к обслуге, его не провожал), отправился в обеденный зал. Он не очень проголодался, но назначенному ужину был рад: уже какое-то время ему казалось, что за ним наблюдают, и ему хотелось избавиться от этого ощущения.