Эл рассвирепел, поняв, что под «сама все устрою» Фелис подразумевала привлечение неких субъектов со стороны вместо его бойцов. Отлично. Урезание полномочий – явная пощечина, к тому же вполне вероятны весьма неприятные последствия, а последним указанием Макгоуэн возложила на него полную ответственность за все, что может произойти.
Если он посвятит Ксавье в приказ Фелис и все только ухудшится, та обвинит его… но не поговорить с Ксавье – это риск, на который не пойдет ни один здравомыслящий человек.
– О, разумеется, пообщаюсь, – негромко пообещал Эл, обуздав темперамент. – В конце концов, вряд ли тебе понравится, если твоим людям перережут глотки, пока они сидят в машинах возле дома Объекта В.
– Что ж, тогда все договоренности отменятся, – процедила Фелис, – и я лично им займусь. А потом придумаю способ справиться с последствиями. Просто убедись, что он все правильно понимает.
Фелис вышла из танка, четко стуча каблуками по кафельному полу. Эл сделал еще один укрепляющий глоток кофе. Ни под каким видом нельзя передать Ксавье ее последние слова, в противном случае можно гарантировать, что завтра начальница не проснется. Почему она этого не понимает?
Потому что чувствует себя в безопасности.
И напрасно. Ни один из них не способен защититься от Ксавье.
Воскресенье прошло безо всяких осложнений, главным образом потому, что Лизетт не выходила из дома. Наводила порядок и убиралась самым тщательным образом, вознамерившись отыскать скрытые микрофоны и камеры. Закатывала ковры, отмывала светильники, даже немного сдвигала мебель. Проверила все провода, подключенные к телевизору и видеомагнитофону – вроде бы самые вероятные места для установки жучков, но телевизор висел на стене, стало быть, его нельзя отцепить под предлогом перестановки. Все остальное, насколько она могла судить, выглядело нормально.
В кинофильмах жучки вставляли в телефоны или лампы, а камеры прятали за стопками книг, оставляя для объективов крошечные отверстия, хотя, конечно, их всегда можно заметить из-за мигающего красного огонька. Какой идиот ставит скрытые камеры, сверкающие красной иллюминацией, ради какой дерьмовой пользы?
После этого соображения Лизетт приготовилась к взрыву в черепе, но… ничего, даже намека. Аллилуйя! Увы, никаких правдоподобных предположений, почему определенные мысли вызывают настолько дикую атаку, не появилось, но она была готова на всё, чтобы избежать приступа. Точно неизвестно, но, кажется, впервые эти странные размышления не вызвали дьявольскую головную боль. Вероятно потому, что в последнее время без конца думала о жучках и камерах, вот тема и стала банальной, приелась.