Ее отец шагнул к ней.
— Ариана, — проговорил он с непривычной мягкостью, — я не говорил, что тебе будет легко. Но ты подготовлена. И тебе бывало и тяжелее. Джаспер отнюдь не обрадуется, если, вернувшись, узнает, что Коллегия объявила тебя Активной.
Ана смотрела прямо перед собой, отказываясь успокоить его, встретившись с ним взглядом.
— Ну что ж, — сказал он, засовывая руки в карманы своего синего халата, — когда будешь готова, можешь спуститься вниз. Нам надо обсудить то, что ты будешь говорить Коллегии.
— Прекрасно.
Эшби прошел мимо кровати к двери.
— Почему бы тебе не надеть ту белую блузку с серой юбкой?
— Ладно.
Он остановился на пороге и секунду внимательно смотрел на нее. Выискивая признаки слабости, конечно же.
— Молодец, — бросил он наконец, после чего закрыл за собой дверь спальни.
Ана осталась стоять, мрачно глядя ему вслед, пока его шаги звучали в коридоре. Она была очень зла на него — и на себя. Постепенно гнев ушел, и она опустилась на пол, растянувшись прямо на голых досках. Ей казалось, что у нее разрывается сердце. Не только из-за того, что Джаспера вчера вечером захватили в плен: она горевала о том пареньке, который исчез три года тому назад, когда умер его брат, — и которого она на мгновение увидела по дороге на концерт. Теперь, наверное, он навсегда для нее потерян. Он резко изменился после несчастного случая, происшедшего с Томом. Что же с ним станет после того, как он многие часы проведет в руках жестоких похитителей-Психов?
Перед ее мысленным взором встал Джаспер — такой, каким она видела его на похоронах Тома. Болезненно-бледный, небритый. Его мрачные глаза ввалились, под ними образовались серые мешки. В конце церемонии, когда все уже разошлись, он нашел Ану, словно видел, как она незаметно вошла и спряталась в полутемном углу.
— Привет, Ариана, — сказал он. Она застыла под его ледяным взглядом, испугавшись, что он сейчас вызовет охрану и велит ее вывести. Она боялась, что не перенесет еще одного унижения после всего того, что ей пришлось вытерпеть за последние пару недель. — Так как твои дела?
Его голос был странным, стальным: казалось, об него можно порезаться. Она открыла было рот, чтобы сказать «хорошо», но тут же снова его закрыла. Ее первой мыслью было ответить так, словно этот вопрос ей задали в Коллегии! Произвести впечатление уравновешенной, спокойной, потрясенной и расстроенной в нужных пропорциях. Однако отблески боли в его глазах подвигли ее на правдивый ответ.
— Мне трудно спать, — сказала она. — Когда я закрываю глаза, то все кружится без остановки.