Мейгс невыразительно посмотрел на него и негромко спросил:
— Как ты попал сюда?
— Приехал на машине.
— Я имею в виду, кого привез с собой?
— Никого.
— Какое у тебя оружие?
— Никакого. Достаточно моего имени.
— Приехал один, со своим именем и на своей машине?
— Да.
Каффи Мейгс расхохотался ему в лицо.
— Думаете, — спросил доктор Стэдлер, — что сможете управлять этой установкой?
— Проваливай, профессор, проваливай! Пошел отсюда, пока я не приказал тебя застрелить! Нам тут не нужны интеллектуалы!
— Много вы об этом знаете?
Доктор Стэдлер указал на «Ксилофон».
— Не все ли равно? Техники сейчас пруд пруди! Пошел отсюда! Здесь тебе не Вашингтон! Я порвал с этими непрактичными мечтателями в Вашингтоне! Они ничего не добьются, торгуясь с этим радиопризраком и произнося речи! Действие — вот что нужно! Прямое действие! Проваливай, док! Твоя песенка спета!
Мейгс зашатался, то и дело хватаясь на рычаги «Ксилофона». Доктор Стэдлер понял, что он пьян.
— Не касайтесь этих рычагов, кретин!
Мейгс невольно отдернул руку, потом вызывающе указал ею на панель.
— Я буду касаться всего, чего захочу! Не учи меня, что делать!
— Отойдите от панели! Убирайтесь! Она моя! Понимаете? Это моя собственность!
— Собственность! Ну и ну!
Мейгс издал короткий смешок, похожий на лай.
— Я изобрел «Ксилофон»! Я создал его! Я сделал его возможным!
— Ты? Ну, что ж, док, большое спасибо. Большое спасибо, но ты больше нам не нужен. У нас есть свои механики.
— Вы хоть представляете, что я должен знать, чтобы сделать его возможным? Вы не смогли придумать ни единой его трубки! Ни одной задвижки!
Мейгс пожал плечами.
— Может быть.
— Тогда как смеете думать, что можете им владеть? Как посмели явиться сюда? Какое имеете на него право?
Мейгс похлопал по кобуре.
— Вот это.
— Слушайте, пьяный олух! — выкрикнул доктор Стэдлер. — Вы отдаете себе отчет, с чем играете?
— Не разговаривай так со мной, старый болван! Кто ты такой, чтобы так обращаться ко мне? Я могу голыми руками свернуть тебе шею! Ты знаешь, кто я?
— Испуганный бандит, утративший способность соображать!
— Ах, вот как? Я — босс! Босс, и меня не остановит старое пугало вроде тебя! Пошел отсюда!
Они постояли, неотрывно глядя друг друга, охваченные ужасом. Причиной ужаса Стэдлера были неистовые усилия не признавать того, что он смотрит на свой окончательный продукт, свое духовное детище. Причина ужаса Каффи Мейгса была шире, она охватывала все существование; он всю жизнь жил в постоянном страхе, но теперь силился не признавать, чего боялся: в минуту торжества, когда он надеялся быть в безопасности, этот таинственный маг, этот интеллектуал, отказывался бояться и бросал вызов его власти.