Дагни с тем же равнодушным видом неторопливо прошла по коридорам и вышла из отеля. Но когда миновала этот квартал и свернула за угол, вскинула голову. Складки вечернего платья стали биться о ноги, как парус, от внезапной быстроты шагов. И теперь, идя по темной улице и думая только о телефонной будке, она испытывала новое чувство, несмотря на сознание опасности и озабоченность: чувство свободы, которой ничто не воздвигнет препятствий.
Дагни увидела на тротуаре полосу света из окна бара. Никто не обращал на нее никакого внимания, когда она шла по полупустому залу: несколько посетителей все еще ждали и напряженно перешептывались перед потрескивающей голубой пустотой телеэкрана.
Стоя в тесном пространстве телефонной будки, словно в каюте корабля, готовящегося отправиться к другой планете, Дагни набрала номер ОР 6-5693.
В трубке тут же послышался голос Франсиско:
— Алло?
— Франсиско?
— Привет, Дагни. Я ждал твоего звонка.
— Слушал радиопередачу?
— Слушал.
— Теперь они хотят принудить его сдаться. — Она говорила бесстрастным тоном. — Хотят его пытать. У них есть какая-то машина, именуемая «Увещатель Ферриса», она находится в изолированном помещении на территории Государственного научного института. В Нью-Гемпшире. Они говорили о вылете. Говорили, что через три часа заставят его выступить по радио.
— Понятно. Звонишь из автомата?
— Да.
— Ты все еще в вечернем платье?
— Да.
— Теперь слушай внимательно. Дома переоденься, уложи несколько вещей, которые тебе потребуются, возьми драгоценности и те ценные вещи, которые сможешь унести, кое-какую теплую одежду. Потом времени на это не будет. Встретимся через сорок минут на северо-западном углу, в двух кварталах к востоку от главного входа в терминал Таггертов.
— Хорошо.
— Пока, Чушка.
— Пока, Фриско.
Меньше чем через пять минут Дагни быстро сняла в спальне своей квартиры вечернее платье. Оставила его лежать на полу, словно мундир армии, в которой больше не служила. Надела темно-синий костюм и, вспомнив слова Голта, белый свитер с высоким воротником. Она собрала чемодан и сумку с плечевым ремнем. В угол сумки положила драгоценности, в том числе браслет из металла Риардена, который заработала во внешнем мире, и пятидолларовую золотую монету, заработанную в долине.
Было легко покидать квартиру, запирать дверь, хотя Дагни знала, что, возможно, больше никогда ее не откроет. Когда вошла в кабинет, на миг показалось труднее. Никто не видел, как она вошла, в передней кабинета не было никого; громадный небоскреб Таггертов казался необычайно тихим. Дагни постояла, глядя на эту комнату, на все годы, которые она вмещала. Потом улыбнулась и подумала: «Нет, не так уж и трудно»; открыла сейф и взяла те документы, за которыми пришла. Больше ничего из кабинета она не хотела брать, кроме портрета Натаниэла Таггерта и карты