Она сломала обе рамы, вынула портрет, сложила карту и сунула их в чемодан.
Запирая его, Дагни услышала торопливые шаги. Дверь распахнулась, и в комнату вошел главный инженер; он дрожал; лицо его исказилось.
— Мисс Таггерт! — воскликнул он. — О, слава богу, мисс Таггерт, вы здесь! Мы звонили повсюду, разыскивая вас!
Дагни не ответила; лишь вопросительно посмотрела на него.
— Мисс Таггерт, вы слышали?
— Что?
— Значит, не слышали! О, Господи, мисс Таггерт, это… я не могу поверить, никак не могу поверить, но… о, Господи, что нам делать? Мост… мост Таггертов уничтожен!
Она смотрела на него, будучи не в силах пошевелиться.
— Уничтожен! Взорван! Разрушен, очевидно, в одну секунду! Никто не знает, что произошло, но похоже… думают, что-то случилось с «Проектом К» и… похоже, это звуковые волны, мисс Таггерт! Мы не можем дозвониться ни до единого места в радиусе ста миль! Это невозможно, не может быть возможным, но, похоже, на этой территории все стерто с лица земли!.. Мы не можем получить никакого ответа! Никто не может получить ответа — газеты, радиостанции, полиция! Мы продолжаем наводить справки, но сообщения, приходящие с границы этого круга… — Он содрогнулся. — Определено лишь одно: мост уничтожен! Мисс Таггерт! Мы не знаем, что делать!
Дагни бросилась к письменному столу и подняла телефонную трубку. Рука ее замерла в воздухе. Потом медленно, непрямо, с величайшим усилием, какое только от нее требовалось, стала опускать руку, чтобы положить трубку на место. Ей показалось, что на это ушло много времени, что руке ее пришлось преодолевать какое-то атмосферное давление, противостоять которому не могло бы ни одно человеческое тело. И в течение этих нескольких секунд, в тишине слепящей боли, она поняла, что испытывал Франсиско в ту ночь, двенадцать лет назад, и что испытывал парень двадцати шести лет, когда в последний раз смотрел на свой двигатель.
— Мисс Таггерт! — воскликнул главный инженер. — Мы не знаем, что делать!
Трубка с легким щелчком легла на место.
— Я тоже не знаю, — ответила Дагни. Через секунду она поняла, что все кончено. Услышала свой голос, приказывающий этому человеку продолжать наведение справок и потом доложить ей. Она подождала, когда в гулкой тишине коридора смолкнет звук его шагов.
Проходя по терминалу в последний раз, Дагни взглянула на статую Натаниэла Таггерта и вспомнила о данном обещании. «Оно будет теперь лишь символом, — подумала она, — но тем прощанием, какого Натаниэл Таггерт заслуживает». У нее не было никакого пишущего приспособления, но она достала из сумочки губную помаду и, улыбнувшись мраморному лицу человека, который понял бы, нарисовала большой символ доллара на пьедестале под его ногами.