Он вообще был настоящий — этот Сизов. Настоящий мужик, который умел держать свое слово.
Как-то я услышала: режиссер М. рассказывает Сизову, что Елена Соловей собирается эмигрировать. Это был 1979 год, и такие «сообщения» были уничтожительно опасны. Артиста переставали снимать, начинали травить, пинать, терзать…
Но, к чести Сизова, рассказа М. он «не заметил».
Нас привезли как-то на армянскую атомную электростанцию. (Тогда актеров вообще возили по всем «достижениям народного хозяйства».) После экскурсии — застолье. Почему-то зашел полупьяный спор, чей начальник лучше. Атомщики говорили, что их. Я утверждала, что наш. (Кстати, Сизова с нами не было.) И тут кто-то из «противников» предложил:
— А если выпьешь стакан водки, значит, ваш лучше!
Предложение было коварным: непьющая женщина и стакан водки трудносовместимы. Но пришлось расправить плечи и залпом осушить стакан. Армяне ахнули… но с большим уважением. Я непринужденно продолжала беседовать.
Так я честно продержалась до гостиницы.
Думаю, меня вдохновлял пример моего учителя — Георгия Николаевича Данелия. Эту байку рассказывают во ВГИКе. Правда, из уст самого Георгия Николаевича я ее ни разу не слышала.
Когда-то давно Данелия вместе со своим учителем Михаилом Ильичом Роммом был в Италии.
Их пригласили на банкет. Один дерзкий итальянец вызвался перепить советского человека. Данелия принял вызов.
Итальянец конечно же свалился раньше, а Данелия еще долго поддерживал все новые и новые тосты за советско-итальянскую дружбу. За Феллини и «Мосфильмини».
Потом они с Роммом сели в машину и поехали в гостиницу. В машине Данелия первым делом спросил:
— Здесь еще посторонние люди есть?
— Есть, — ответил Михаил Ильич.
Вошли в гостиницу.
— Люди есть?
— Есть.
Сели в лифт.
— Люди?
— Да.
Открыли дверь в номер.
— ?
— Нет, пусто.
Данелия отключился.
А я на следующий день после знаменитой «атомной» попойки получила головную боль и голубенький ситец (в те времена принято было дарить приезжим гостям подарки местной промышленности. Мы все получили по ситцу. Мне достался розовый. Николай Трофимович отдал мне еще свой — голубой: «для твоей дочки»).
Каждое наше утро в Армении начиналось с гостеприимной фразы:
— Немножко отдохнем?
Это означало пышное застолье. «Отдых» получался бесперебойным.
Повезли нас в Ленинакан. В горах перед машиной из-под колес выросли мрачные фигуры. Мы насторожились. Водитель обернулся:
— Немножко отдохнем?
Прямо в скале были выбиты ступеньки. Мы поднялись по ним. Нас уже ждали зажаренный барашек и коньяки. Руки после жирного барашка мы мыли водкой.