Пётр III любил подражать халифу Гаруну аль-Рашиду и гулять по городу. Из ста его подданных навряд ли императора знал в лицо один. Однажды после бессонной ночи (он вообще страдал бессонницей, засыпал часа на два-три, потом поднимал дежурных офицеров и совершал куда-нибудь неожиданные наезды) он в сопровождении дежурного генерал-адъютанта отправился в небольшую церковь близ Ораниенбаума. Никто, конечно, не ждал императора, и он застал обычную картину захолустного храма во время ранней обедни: несколько тускло мерцающих свечей перед наиболее чтимыми иконами, тёмные фигуры старух, гулко раздающиеся с амвона слова… Но церковь, куда случайно попал император, была известна в народе тем, что её настоятель «отчитывал» кликуш – несчастных нервнобольных крестьянских женщин, корчащихся в судорогах на холодном каменном церковном полу и искренне верящих, что в них «лютует бес».
Пётр вошёл в церковь и остановился у дверей. Там же жались женские фигуры. Дьячок на клиросе запел «Иже херувимы…», и вдруг фигуры отделились от стен, грохнулись возле царя, закричали, завопили, забились в припадке, стали хватать Петра за ноги, за полы шинели…
Пётр, сам отличавшийся нервностью, вскрикнул, бросился вперёд, споткнулся и упал среди барахтающихся тел. Когда его подняли, он был в полуобморочном состоянии, и его пришлось почти нести в ораниенбаумский дворец.
Через день после этого случая во всех церквах с амвона читали царский указ, воспрещавший «всякие безобразия в божьих храмах, особливо же валяние по полу и непристойные вскрикивания», причём виновным грозил немедленный арест и строгий розыск о причинах такого поведения.
Разумеется, больных этот указ не излечил, но бедному Корфу пришлось много возиться с кликушами, которых ему ежедневно доставляли со всех концов Петербурга и, если бы Тайная канцелярия продолжала в это время существовать официально, ей было бы довольно работы. Корф отлично понимал, что больных нельзя лечить пытками, и допрашивал женщин только ради соблюдения формальностей. К тому же, ни для кого, кроме самого Петра и его ближайших фаворитов, не было тайной, что назревает переворот, который наверняка изменит многое, по крайней мере, в столицах…
Новый дворцовый переворот совершился в июне 1762 года: супруга Петра III, урождённая принцесса Ангальт-Цербтская, при помощи войск провозгласила себя российской самодержицей и вступила на престол под именем Екатерины II.
Пётр III, оставленный всеми, при таинственных обстоятельствах скончался через неделю после переворота.
У власти опять стали новые люди, опять началась ломка старого, но на этот раз реформы действительно проводились с целью подвинуть Россию в сторону Европы, и русские встречали новшества без особого ропота.