Несмотря на это, настроение у отца прекрасное.
— Всем выходить! — командует он. — Свежий воздух нам полезен. Сейчас снимем с мели наш кораблик.
Мать вздыхает, глядя на мужчин:
— О господи, сюда бы парочку здоровых лошадей.
— Пустяки, дружно возьмемся, так справимся, — успокаивает ее отец.
— А еще далеко? — спрашивает коллега отца.
— Километр, — отвечает отец, — здесь самое каверзное место, здесь ветер всегда наметает огромный сугроб. Дальше опять можно проехать.
— Тогда за дело, — откликается коллега, — сначала подать чуть назад.
Катрин сидит в машине, зажатая сумками и кошелками. Пока они ехали, она слова не сказала и смотреть ей ни на кого не пришлось, все загораживал багаж.
Отец вел оживленный разговор со своим коллегой, расписывал ему все достопримечательности на их пути, рассказывал о деревнях, мимо которых они проезжали, разъяснял особенности ландшафта.
Мать с удивлением заметила:
— Ты свое призвание проглядел, Дитер. Тебе бы надо быть гидом в туристическом бюро.
Катрин все это нисколько не трогало, рана ныла, и она уже жалела, что ради отца согласилась ехать. Теперь, выйдя из машины, она захромала с первых же шагов.
— Ах, твоя нога, — спохватилась мать. — Ты плохо сидела?
— Отойди в сторонку, — попросил отец. — Мы справимся без твоей помощи.
Отец и мать обеими руками уперлись в машину, водитель включил задний ход, снег взметнулся веером, и вот дело сделано. Отец валится в снег и хохочет.
В этот же миг раздвинулись тучи, сверкнуло солнце. Снег слепит, деревья и кусты сверкают и искрятся — сучки и ветки обледенели.
Дорога уходит в лес, до их домика теперь уже недалеко.
— Пошли, — говорит мать Катрин, — мы пройдем этот километр пешком. Ты справишься. Пусть мужчины приедут первыми.
Отец садится и машину.
— Затопи сразу же, — кричит ему мать.
Треск мотора в тишине слышен особенно громко. Мать и дочь идут по следу машины. Время от времени на снежном покрове мелькают тени. Шумят верхушки сосен. Мать и дочь молча шагают по рыхлому снегу. Вдруг мать останавливается — белочка перебежала дорогу и ловко взобралась на сосну. Вспыхнул на мгновение красновато-коричневый хвост. А когда зверек пробегает по ветке, на них сыпется снег.
— Всего этого Габриель себя лишает, — огорчается мать.
Они идут дальше и до самого домика мать не произносит больше ни слова. Из трубы уже поднимается белый дымок, ставни открыты. От дороги к двери протоптана тропинка.
Коллега отца вносит их багаж в дом, последний в ряду однотипных домов на опушке леса. За их домиком начинается спуск к озеру.
— Вот мы и опять в лесу, — говорит мать, — но какая разница по сравнению с летом.