С помощью эмигрантов на другой день разыскиваем такую типографию. Договариваемся о покупке у нее русского шрифта, но не находим типографию, соглашающуюся печатать нам бюллетень. Одни боятся террористических выпадов со стороны подпольщиков движения сопротивления, другие прямо не хотят сотрудничать с оккупантами. Дело застопоривается.
После нескольких дней поисков типографии в Копенгагене решаем перебраться поближе к расположению наших частей, где мы еще и не успели побывать. Это на северо-западном побережье Ютландского полуострова, на берегу Северного моря, там немцами возведены солидные береговые укрепления. Тяжелую береговую артиллерию, примитивную с теперешних взглядов радарную установку на самом северном конце – «пальце» – полуострова обслуживают немцы, наши войска составляют пехотные гарнизоны этих укрепленных районов.
Выбираем маленький датский городок Хабро в конце узкого Хаброфиорда, длинного, извилистого, как река, морского залива. Глухая датская провинция. Живем с Сахаровым на частной квартире. Гостеприимные хозяева, этакие датские Пульхерия Ивановна с Афанасием Ивановичем. Питаемся в ближайшем маленьком ресторанчике на положении пансионеров. Хозяин ресторанчика кормит нас, ровно готовит на убой. Не все одинаково легко привыкаем к особенностям датской кухни, стола и рационов. Меня несколько угнетают особенно обильные ужины, да еще и с «возлияниями», до которых оказывается охоч Сахаров. Удивляет дешевизна питания и добродушие провинциалов. После Копенгагена это так заметно.
Объехали батальоны, познакомились с людьми, командирами частей и офицерами. Выступали с первыми речами по поводу нашего положения, отвечали на множество вопросов. Все тяжело переживают вынужденное расставание с Родиной, вопросы в большинстве крутятся вокруг одного и того же: понимать ли нам себя теперь как простых немецких наемников, а не идейных борцов с большевизмом? Что отвечать?
Приходилось нам с Сахаровым выкручиваться, говорить о временной мере перевода на Запад, предлагать посмотреть на это дело с личной, «шкурнической» точки зрения: кому лучше – немцам, оставшимся на Восточном фронте под все нарастающим давлением советских войск, или нам здесь, в спокойной и сытной Дании? Мы здесь, в глубоком тылу, лучше переживем этот период формирования русских сил, лучше выдержим и сохраним свой личный состав, отдохнем, окрепнем, и когда немцы остановят и опять погонят большевиков, мы и вернемся назад уже не в виде отдельных батальонов в составе немецких полков, а целой и большой собственной армией под своим, русским командованием. Так, сознательно, зная, что лжем, давно потеряв уже всякую веру в такие возможности, мы с Сахаровым обманывали наших русских людей, одетых в немецкие солдатские шинели. Такой инструктаж мы дали и нашим пропагандистам, приехавшим вместе с нами для пропагандистской работы в частях. Каждого из них мы прикомандировали к частям, по одному на батальон. Батальонов оказалось семь, трех пропагандистов не хватало. Сахаров послал запрос еще на трех человек.