Гиль, между тем, продолжал далее, что он решил создать военно-политическую организацию под названием «Боевой Союз русских националистов» для борьбы с большевизмом у нас на Родине под верховным водительством Великогермании и ее фюрера, Адольфа Гитлера. Объявил и программу своего «Союза», в которой вопрос о будущем государственном устройстве России оставался нерешенным. Гиль сказал: «Это дело будет решаться после войны». Закончил он призывом вступать в ряды его «Союза».
Меня сильно взволновало это собрание. Главное впечатление произвели не речь и не слова Гиля, а самый поворот дела, сама неожиданно появившаяся возможность вырваться из этого дурацкого плена и принять личное участие в деле, которому хотелось послужить.
Превосходство немецкой военной машины над советской весной сорок второго года продолжало казаться несомненным. Поражение немцев в осеннем наступлении на Москву казалось частным неуспехом, вызванным затяжной кампанией из-за осеннего бездорожья до того времени, когда «генерал Зима» присоединился к войскам Сталина в качестве могучего союзника. Наступит лето, и немцы закончат разгром Сталина.
Что станет тогда с Россией? Нельзя же спокойно сидеть сложа руки и ждать, когда немцы сделают все сами, тогда у них будет тем больше оснований не идти на уступки русским национальным силам в предоставлении им права на собственную государственность. Это, конечно, унизительно для русского самосознания, что Россия, после разгрома Советского Союза, будет вынуждена получать право на государственность от иноземного победителя, но раз другого пути история не предоставляет, то что же поделаешь? Нужно брать то, что есть налицо, синицу в руки, если ястреба с неба нельзя достать.
Именно по такой схеме и развивался у меня на другой день разговор с Сергеем Петровичем Точиловым. В то время ни он, ни я не знали ничего о людоедских планах Гитлера в отношении славянских народов вообще, а в отношении России – особенно. Не знали мы о намерении нацистов присоединить к Германии Украину, Белоруссию, Прибалтику, Кавказ, об «оттеснении» русских за Урал и создании на европейской территории России какого-то ублюдочного, подчиненного немцам, подобия «государства», граждане которого будут обязаны работать на Германию, и т. д.
Советская пропаганда, в свое время много говорившая и писавшая о захватнических планах и настроениях гитлеровцев, уже давно утратила на нас свое влияние. Кроме того, как и большинство антисоветски настроенных людей, мы давно потеряли веру в утверждения советской пропаганды, не верили ей, тем более что принятый в этой пропаганде чисто ругательский, бранный, не деловой, бездоказательный стиль выступлений ни в чем нас не убеждал еще и дома, до войны, тем менее мы были склонны верить ему сейчас.