– Адвокат Беляев Семен Александрович погиб год назад, – проговорила она, в страхе наблюдая за его реакцией. – Но это еще не самая главная новость. А главная…
Максим побледнел и судорожно стал хватать воздух, будто перед каким-то приступом.
– Она касается непосредственно вас…
Закончить Полина не успела. Максим вскрикнул и вдруг исчез. От неожиданности и ужаса она выронила трость. Та с невыносимо громким, словно выстрел, стуком ударилась об асфальт.
Тусклый свет бра еле-еле освещал комнату, в которой я пребывал уже много часов. Я не знал, что это за комната, где, в каком пространстве она находится, но все здесь было знакомым: и мебель, и пустая зеркальная рама, и воздух, и запахи, и шорохи за окном. Правая рука совсем затекла, я ее не чувствовал, и ноги от долгого бездействия стали словно чужие. Невыносимо болела голова. Наверное, из-за этого я никак не мог вспомнить, как здесь оказался и что собирался сделать. Кого-то найти? Кого-то позвать? Кого-то дождаться?
– Максим! – Знакомый женский голос позвал меня, но я не смог определить, с какой стороны он раздается – с улицы? из соседней комнаты? Попытался подняться, но почему-то ничего не вышло. – Максим! – Голос прозвучал совсем близко. Кто она, эта женщина? Татьяна? Или, может быть, Катя? – Максим! – Голос меня оглушил, раздавшись над самым ухом. – Вернитесь, пожалуйста! Куда вы пропали?
Полина. Она хотела сообщить мне нечто важное. Вероятно, это ее я здесь жду.
Память постепенно начала возвращаться. Я стоял у окна и смотрел на закат… А потом встретился с Полиной. Ах да, был еще адвокат, Беляев Семен Александрович. Который… год назад умер.
Умер. Это не укладывается в голове. Мы встретились с ним на пустынной дороге, и вот теперь он умер.
Не теперь, год назад. Это непоправимо и жутко. Ничего невозможно исправить, когда человек умер.
– Полина! – в отчаянии закричал я – голова взорвалась такой нестерпимой болью, что потемнело в глазах, и комната исчезла. А когда приступ боли прошел, я увидел Полину. Она сидела напротив и встревоженно всматривалась в мое лицо.
– Что случилось, Максим? – нервным, звенящим голосом спросила она. – С вами все в порядке?
– Да, теперь все хорошо. – Я осторожно помассировал все еще нывший висок. – Небольшой обморок, со мной в последнее время такое бывает. Ничего страшного.
– Головные боли? – сочувственно улыбнулась она. – Мне это знакомо. Но вам уже лучше?
– Почти все прошло, – соврал я. – Так вы сказали, что мой адвокат погиб?
– Год назад был застрелен в своей квартире.
– Ужасно! Мне очень жаль. Я ведь был с ним неплохо знаком. Благодаря ему я на свободе.