Показалась машина. У землянки она остановилась. Это подъехал генерал Соколов.
Никулин встал навытяжку, отдал честь. Генерал протянул руку.
— Я не понимаю… — волнуясь, начал Никулин. — Оборона станции была прочной…
Генерал молчал. Внутренне он переживал, может быть, больше других.
— Ничего не поделаешь, — стараясь говорить как можно бодрее, сказал генерал, — Временное явление.
Он закурил.
— Не забывайте нашей славной истории, — произнес генерал. — Это уже бывало.
Он сам понимал, опытный воин, что ссылка на историю — очень слабое утешение.
В нескольких шагах от генерала остановились бойцы — печальные, хмурые.
— Быстрей, быстрей, — обратился к ним генерал, — Нужно отходить.
У бойцов, казалось, руки не поднимались, чтобы собрать нехитрые солдатские пожитки.
Больше дел было у артиллеристов. Они быстро, сноровисто готовили к маршу пушки.
Дождь уже хлестал вовсю.
Машины едва тянули пушки. За ними не спеша тронулись обозы.
Когда батальон отошел от своих позиций, вражеская артиллерия внезапно открыла огонь. Снаряды рвались, преследуя отступающих бойцов.
Первый же снаряд достиг цели. Взлетело несколько телег и одна машина. Раненые, которые только что сквозь зубы ругались, были раскромсаны осколками.
После другого взрыва загорелись ящики с боеприпасами. Никулин первый бросился к опасному месту. Его примеру последовали еще несколько человек. Руками, шинелями, землей они начали сбивать желтые языки ненасытного пламени. Несчастье было предотвращено.
Никулин дул на обожженные руки, отдавая приказания.
Шли всю ночь, низко опустив голову, молча, торопливо. Бектемир, хотя и не различал лиц, чувствовал, что все хмуры, расстроенны.
Неожиданное отступление вносило в сердца людей чувство опасения, излишней осторожности, даже растерянности.
Бектемир по отрывочному, злому ворчанию некоторых бойцов догадывался, что кое-кто подозревает капитана. Никулина в предательстве. Он сам испугался этой мысли.
"Нет, глаза этого человека чисты. Глаз не дырка на овчине, — подумал Бектемир. — Все расскажет".
Невольно вспомнилось по этому поводу мнение отца.
Однажды в кишлаке появился какой-то незнакомый человек — уже в летах, с приятным лицом, мастер на все руки. Он шил сапоги, чинил замки, штукатурил… Односельчане начали его лелеять, как дорогого гостя. И только отец Бектемира Уринбай-ата сразу стал врагом этому незнакомцу.
— Плохой гость, сказал он своим землякам. — Он человекоубийца.
Все удивились этому, а Уринбай-ата пояснил:
— Весь грех в его глазах.
Действительно, не прошло и месяца, как предсказание Уринбая-ата подтвердилось.