Первый раз это происходило в конце месяца. То и дело раздавались пулеметные очереди больших конторских счетов. Каблуков все проверял на слух:
— У артели «Стеклотара» годовой план банок поллитровых — раз. Делим на четыре, — стало быть, в квартал, — два. Делим на три — в один месяц, стало быть, — три… Так и запишем «Стеклотаре»: план на август… сколько же у меня получилось?.. Странно, дай-ка еще разик прикину — раз, два, три…
Стряпков с удивлением посматривал на Каблукова — на лице у Якова Михайловича проступало что-то вроде вдохновения.
Каблуков приносил от машинистки большой лист, усыпанный цифрами, и просил:
— Давайте, Кузьма Егорович, сверим.
Стряпков читал вслух черновик, а Яков Михайлович сверял печатный текст. Боже ты мой, какие слова выслушивала машинистка, если обнаруживалась ошибка:
— Зинаида Павловна! Что это с вами, милая? Опять влюбились? Посмотрите, как вы меня чуть-чуть под монастырь не подвели! Нолик у «Аптекопосуды» исчез? Вы понимаете, что такое нолик? Если, скажем, к единице его приставить? Понимаете, какая это сила — ноль?! Кружочек. Дырка. А сила! Давайте, голубушка, все заново. Я с подчисткой не подпишу…
В начале месяца оба пожинали плоды трудов своих — собирали по телефону сводки о выполнении плана за прошлый месяц. Оба не любили, когда им сообщали менее чем о ста процентах. Даже девяносто девять и девять десятых приводили Стряпкова в ярость, и он кричал в трубку директору гончарного завода Соскову:
— Не мог дотянуть! Вот и работай с тобой, дьяволом!
* * *
Затрещал телефон.
— Это, наверно, вас, товарищ Каблуков.
— А я думаю, вас, товарищ Стряпков.
— Мне в это время никто не звонит.
— И мне попозднее…
А телефон все звонил.
— Удивительный вы человек, товарищ Каблуков.
— Что ж тут удивительного? Звонят вам, а я должен снимать трубку.
Телефон звонит.
— А если вас?
— А если вас?
Телефон звякнул последний раз и успокоился.
— Это вам звонили.
— Скорее вам.
— Ничего, еще раз позвонят.
— А вдруг не позвонят?
— Стало быть, не очень нужно было.
— Давайте, товарищ Каблуков, установим дежурство. Одну неделю вы снимаете трубку, другую — я.
— А почему не так — вы первую неделю, а потом я?
— Это же все равно.
— Не совсем… Ну, допустим… А если вы в вашу неделю уйдете, кто снимать будет?
— Вы… а когда вас не будет — я.
— Но вы же чаще уходите… Ну ладно, я подумаю.
* * *
Стряпков осторожно высыпал на стол десятка полтора петухов-свистулек неописуемой зелено-сине-розовой расцветки. Вынул из кармана клетчатый носовой платок, обтер свистульки.
— Каких красавцев освоили! Это вам не стаканы штамповать. Искусство, фольклор! А для вала — цены пет: восемнадцать рублей штучка…