Вынужденные постоянно находиться в комнате Ригана, Сирена и Калеб старались отыскать себе какие-либо занятия: вытирали пыль со столов (хотя едва ли там было пыльно), поправляли шторы на высоких окнах, приносили свежую воду, приводили в порядок постель больного, меняли в вазах цветы — в общем, занимали себя как могли различной работой, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, касающихся здоровья Ригана.
Кризис у него наступил прошлой ночью, и после одного-двух моментов прояснения сознания измученный ван дер Рис наконец заснул спокойным сном. И теперь Сирена и Калеб, безотлучно находившиеся возле больного, с беспокойством ожидали его пробуждения.
Услышав, что хозяин пошевелился, Калеб склонился над ним.
— Как ты себя чувствуешь, Риган? — спросил мальчик, стараясь сдержать переполнявшие его чувства.
Голландец прищурился, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь пелену перед глазами.
— Ты был очень болен, Риган, но сейчас поправляешься. Твоя рана с каждым днем все больше затягивается, а со вчерашнего дня спал жар.
Взгляд ван дер Риса беспокойно блуждал по комнате и наконец остановился на Сирене, которая тихонько сидела в кресле, перебирая четки. Он устало закрыл глаза. Почему ему казалось, что он должен был увидеть Морскую Сирену? Как долго он болел?
— Я уже давно дома? — спросил он хриплым, низким голосом.
— Уже шесть дней, Риган, — ответил Калеб. — Сирена все время ухаживала за тобой.
Смутно ван дер Рис осознал, что мальчик зовет его просто по имени, и приятное чувство наполнило его ослабевшее тело. Голубые глаза снова закрылись, и больной глубоко вздохнул.
Сирена стояла у постели и смотрела на мужа. Явное удовлетворение читалось на его лице.
— Мы, голландцы, — твердые орешки, — хрипло произнес он.
— Неужели? — засмеялась Сирена, и в голосе ее прозвучала легкая ирония. — А я думала, что помогли мои молитвы на жемчужных четках, которые ты мне подарил. Помнится, ты тогда сказал, что если я буду молиться над настоящим жемчугом, то мои молитвы быстрее достигнут Бога, — она слегка наклонила голову. — Я счастлива, что ты поправляешься, дорогой. Пошли, Калеб! Хозяину нужен покой.
* * *
Риган быстро выздоравливал, и Сирена поняла, что он все меньше и меньше нуждался в ее заботах. Вскоре она стала уделять время делам мужа вне дома: передавала служащим компании его распоряжения, касающиеся неотложных вопросов.
От Калеба она узнала, что Риган каждый день интересовался, нет ли каких-либо новостей о Морской Сирене? И она радовалась тому, что ван дер Рис безнадежно влюбился в безжалостную пиратку. Осознав, до какой степени ее муж увлечен и очарован «хозяйкой моря», она предприняла дополнительные усилия, чтобы как можно меньше сходства было у нее с Морской Сиреной. Сирена гладко зачесывала волосы назад, укладывая их в тугой узел на затылке, черное кружево мантильи бросало тень на ее белое напудренное лицо, а тяжелые черные платья, скрывавшие фигуру, стали неотъемлемой частью ее гардероба. Плюс ко всему — мягкий, тихий голосок и постоянные молитвы.