Если она решится на такую глупость, Рекс ее убьет. Неужели у нее совсем не осталось выбора?
— Почему ты хочешь реабилитироваться в глазах общественности, Патрик? — снова крикнула она. — Зачем тебе это?
Вместо ответа Патрик начал во весь голос распевать какую-то песенку.
* * *
Когда он вернулся в кухню, от него пахло шампунем и чистотой, несмотря на то что пришлось надеть вчерашнюю одежду.
— Насчет того, что в ту ночь я был дома… — заговорил он, принимая из рук Эбби чашку кофе. — Ну, тогда, когда мы нашли девушку… Ты давно об этом знаешь?
— Не помню, — уклонилась от ответа Эбби и пожала плечами.
— Кто еще об этом знает?
— Понятия не имею.
— Не надо об этом распространяться, ладно?
— Почему об этом никто не должен знать?
Он обаятельно улыбнулся.
— Потому что ваш покорный слуга тогда только что вылетел из Канзасского университета. Поэтому я и был дома.
— Я не знала, что ты вылетал из университета.
— Вот именно. — Он снова улыбнулся. — Родителям было за меня стыдно. Отец меня чуть не убил. Да я и сам был от себя не в восторге. Все должны были думать, что я бросил университет, потому что мне там не понравилось.
— Ну ладно, за меня можешь быть спокоен, — кивнула Эбби. — На моих устах печать молчания.
Он прижался ртом к ее губам.
— Вот теперь это действительно так, — прошептал он и, отстранившись, уселся на кухонный стул, чтобы закончить одеваться.
Он дотянулся до одного из своих сапог и начал его натягивать.
— Черт побери!
Эбби развернулась к нему от столика у раковины, на котором резала фрукты.
— Что случилось?
Патрик размахивал правым сапогом.
— Они снова это сделали! Твои чертовы птицы опять нагадили сюда! — На его лице была такая ярость, что Эбби показалось: он вот-вот свернет кому-то шею. Или ей, или птицам. — Ты только посмотри на это!
Он развернул сапог так, чтобы Эбби увидела стекающую по подкладке белую струйку. Было ясно, что кто-то сел на голенище и опорожнился.
— Ох, Патрик, мне очень жаль! — с трудом сдерживая смех, воскликнула Эбби.
— Это не смешно, черт возьми! Твои птицы меня ненавидят, Эбби.
Это было настолько очевидно, что Эбби даже не пыталась ничего отрицать. Все три попугая ненавидели и презирали Патрика. При его появлении они неизменно поднимали крик. Если он по неосторожности подходил слишком близко к клетке, они пытались его ущипнуть. И при каждом удобном случае гадили на его вещи.
— Все! — мрачно глядя на Эбби, заявил Патрик. — Я больше не собираюсь этого терпеть.
— Да брось ты, Патрик! Эти сапоги видели коровьего дерьма больше, чем любое стойло. Дай сюда. Я все вытру.