Избавившись со смертью Пирра от неудобного соперника, Антигон Гонат имел достаточно мудрости, чтобы сохранить с этолийцами добрососедские отношения. Удовлетворившись установлением своей власти в Македонии и Фессалии, он ограничился контролем за остальной Грецией с помощью опорных пунктов, занятых крепкими гарнизонами, которые он и его отец разместили в Деметриаде, где в полной безопасности мог базироваться его флот, в Халкиде, где он охранял пролив Эврип в Эвбейском заливе, бывший путем оживленного морского сообщения между севером и югом Эгейского моря, и наконец, в Коринфе, который блокировал проход из Истма на Пелопоннес. Вся греческая история III века до н. э. демонстрирует эффективность этих «преград», в которых сосредоточивались главные македонские силы всей страны целиком. Эта система была дополнена сложной дипломатической игрой, прямым и опосредованным вмешательством в дела многих полисов, особенно на Пелопоннесе, для установления гам и поддержания благоприятного для Македонии политического режима. Этот метод не был нов: его успешно применял Кассандр. Антигон Гонат в свою очередь использовал его последовательно и искусно.
Такое превосходство беспокоило некоторые греческие государства, где еще была жива старинная недоверчивость и даже открытая враждебность к Македонии. С другой стороны, лагидская монархия, чьи эскадры уже двадцать лет контролировали Кикладские острова, неодобрительно смотрела, как сын Деметрия Полиоркета восстанавливает флот, который мог бы, как во времена его отца, играть ведущую роль в Эгейском море. Эти предубеждения и опасения в результате привели к созданию разнородной коалиции. Туда вошли Афины, которые несколькими годами ранее освободились от македонского гарнизона, долгое время пребывавшего в Пирее; Спарта, где царь Арей I, несмотря на то что Гонат спас его родину от нападения, стремился в ущерб Македонии восстановить гегемонию, которой обладал в свое время Лакедемон на Пелопоннесе; несколько полисов Аркадии, традиционно связанных со Спартой, как, например, Тегея или Мантинея; Элида; полисы Ахайи. Птолемей Филадельф время от времени поддерживал союзников. Вдохновитель этой политики в Афинах Хремонид в 267–266 годах до н. э. принял при поддержке народного собрания декрет, ратифицирующий этот союз; текст его сохранился; отсюда название «Хремонидова война», которое было дано последовашим военным действиям историками Античности.
Эта война, подробности которой малоизвестны, примечательна лишь тем, что показала прочность македонских завоеваний в Элладе. Спартанский царь Арей, двинувший свои войска из Пелопоннеса в направлении Аттики, не сумел переправиться через Истмийский перешеек, охраняемый македонским гарнизоном Коринфа, и погиб в этом сражении в 265 году до н. э. Пелопоннесские контингенты тут же вернулись по своим домам. Афины, оставшись в одиночестве, были окружены и два года подвергались осаде, в результате которой они вынуждены были сдаться (263–262). Флот Птолемея под командованием Патрокла (чье имя осталось связано с островком возле мыса Суний на аттическом побережье) не смог прорвать блокаду. Примерно в это же время, как уже было сказано выше, лагидский флот потерпел серьезное поражение от судов Гоната возле острова Кос. Антигон не собирался полностью лишать Кикладские острова влияния Лагидов: но отныне он разделил с ними это влияние, как о том свидетельствуют эпиграфические тексты, удостоверяющие закрепление (по преимуществу на Делосе) или военные действия Антигона на этих островах. На Пелопоннесе положение не изменилось, поскольку со смертью Арея исчез главный вдохновитель антимакедонского движения. Афины снова вынуждены были смириться с военной оккупацией и размещением македонских гарнизонов в Пирее и на холме Мусейон напротив Акрополя; кроме того, различные административные меры позволили Гонату контролировать в непосредственной близости главные органы полиса. Афиняне уже никогда не смогут оправиться от этого удара, нанесенного по их независимости, и либерализационные меры, которые будут предприняты несколькими годами позднее, в 256–255 годах до н. э., окажутся неспособными пробудить гражданский дух, отныне действительно угасший.