Ксарл не ответил. Он все еще стоял, подпирая стену.
— Никогда не видел подобной дуэли, — добавил Сайрион, двигаясь туда, где стоял брат.
— Отстань от меня. Дай отдышаться.
— Как пожелаешь.
Сайрион подошел к Талосу, который, все еще не шевелясь, лежал на палубе. Флакон химических стимуляторов, впрыснутых в шею пророка, вызвал мышечный спазм, и он, закашлявшись, поднялся на ноги.
— Меня никогда прежде не избивали громовым молотом. Вариель изведет нас расспросами о подробностях его воздействия на нервную систему, но у меня нет ни малейшего желания ощутить это снова.
— Радуйся, что удар прошел по касательной.
— Но он не ощущался, как касательный, — отозвался Талос.
— Если ты еще жив, значит, все-таки по касательной.
Один за другим, воины Первого Когтя вставали на ноги.
— Ксарл, — произнес Талос. — Не могу поверить, что ты убил его.
Воин посмотрел на братьев с веселой усмешкой.
— Ерунда все.
Он поймал свой шлем, брошенный ему Талосом. Ксарл провел пальцами по крылатому гребню — церемониальному украшению легиона, глядя вниз на мрачный образ, которым он являл себя галактике. Глаза больше не заливала кровь, но его череп был разбитой массой плоти и костей. Даже вращение глаз в глазницах вызывало такую боль, от которой хотелось упасть на колени, но он не позволял себе таких проявлений слабости. Когда он моргал, боль была настолько острой, что он был не в силах описать её даже самому себе. Он не хотел знать, что осталось от его лица.
Остальные смотрели на него с тревогой в глазах, что злило его еще больше.
— Ты еще в состоянии драться? — спросил Талос.
— Бывало и лучше, — ответил Ксарл. — Но драться я могу.
— Нам нужно уходить, — прервал их Меркуциан. Он был самым слабым из всех. Без питания его доспех был практически бесполезен, не улучшая ни реакцию, ни силу. Подвижные сочленения не жужжали, ранец не гудел. — Нам нужно связаться с другими Когтями, прежде чем нас снова возьмут на абордаж.
— Ксарл, — обратился Талос.
Воин поднял взгляд.
— Что?
— Возьми молот. Ты заслужил его.
Ксарл надел шлем. Он щелкнул замками на латном воротнике, и из динамика зазвучало привычное искаженное воксом ворчание.
— Талос, — произнес он, — брат мой.
— Что такое?
— Я сожалею, что прежде спорил с тобой. Нет ничего плохого в том, чтобы иметь цель в жизни или искать способ выиграть эту войну.
— Мы поговорим об этом позже, брат, — ответил Талос.
— Да. Позже.
Ксарл сделал шаг вперед. Его голова медленно опустилась, словно он кивнул. Тело рухнуло вслед за ней бескостной массой. Он безвольно упал на руки пророка, а его доспех передал в эфир немелодичный писк сигнала остановившегося сердца.