В воздухе повисла пауза, и было хорошо заметно, что сенсации не получилось — аудитория отреагировала слабо. Эка невидаль, еще четыре года тому назад врач госпиталя в Порт-Элизабет Джефри Ди обнаружил, что симптомы болезни, от которой скончался лорд Карнарвон, весьма напоминали пещерную лихорадку, давно уже известную медицине. Ее разносят микроскопические грибки, обитающие в организмах животных, чаще всего летучих мышей.
— Разрешите, доктор. — Молодая грудастая корреспондентка в водолазке, настолько обтягивающей, что явственно проступали соски, подняла руку. — Элис Кросби из «Каир обзовер». А как вы можете объяснить тот факт, что сам Картер называл гробницу Тутанхомона самым безопасным местом в мире и медики не обнаружили в ней ни одного микроорганизма, а кроме того, почему все жертвы так называемого проклятья фараона умирали по-разному — одни от укуса москита, у других же просто отказывало сердце? Причем же здесь ваша пещерная лихорадка?
— Хороший вопрос, — доктор Таха внезапно надрывно закашлялся и, наконец справившись с собой, посмотрел корреспондентке прямо на лежавший поверх прекрасных выпуклостей медальон, — да только кто теперь скажет наверняка, сорок лет спустя, были там микробы или нет? А что касаемо причин гибели каждой из жертв фараона, — Таха улыбнулся, снова при этом начав кашлять, — все эти загробные штучки отныне нам нестрашны, ибо вполне излечимы антибиотиками.
Духота в зале между тем сделалась непереносимой, вопросов больше ни у кого не было, и, ощутив, что конференцию пора заканчивать, доктор Таха кивнул черноволосой головой:
— Спасибо, господа.
Никто еще не знал, что через пару дней доктор Таха умрет. При вскрытии у него обнаружили эмболию.
— Прощай, лохматая. — Савельев похлопал «семерку» по крыше и за десять тысяч легко добрался до гостиницы «Чайка».
Незанятых номеров там было немерено, и, поселившись в однокомнатном люксе, Юрий Павлович первым делом пошел под душ. Мылся он долго, не церемонясь, изведя пол-упаковки жидкого мыла. Почувствовав, как все события дня стремительно отодвигаются куда-то в самый темный угол памяти, Савельев без промедления направился на кухню. Там он с ходу принял на грудь стакан «Черной смерти», закусил прямо из огромной жестяной банки испанскими оливками и, намазав зернистую на хлеб слоем толщиной с палец, принялся советоваться с самим собой относительно ужина. В конце концов все дело закончилось огромным куском ветчины, зажаренным с маринованным перцем в яйцах. Решив водки больше не пить, Юрий Павлович очистил вяленого леща, присосался к бутылке «Фалькона» и уселся в кресло перед телевизором.