– С героем не сложно. Каждый второй готов быть объявленным палачом там, чтобы стать героем здесь. Но необходимо найти реального человека, убивавшего албанцев именно за то, о чем я говорил. – Доктор медленными глотками выпил воду, запивая таблетку. – Поищи среди сербов в Косово. Не мне тебя учить. А «дезу» запусти через двойных агентов в нашей конторе. Ты же знаешь их? – улыбнулся, заглядывая в глаза старинного друга, почувствовав, что тиски, сжимающие мозг, ослабли.
– А потом устрой им Варфоломееву ночь. Отсрочка приговора для них закончилась. Заодно покажем, что информация была достоверная.
Почти закрывая дверь конспиративной квартиры, Доктор вернулся и добавил:
– И пусть Даная откажется от своего дядюшки, когда Паломник сообщит ей об ордере на его арест.
Таким образом, и она отмажется, и грека проверим на лояльность.
– А не слишком ли закручено? – переспросил начальник опергруппы.
– Разведка – та же партия в шахматы. Иногда необходимо пожертвовать многими фигурами, чтобы поставить противнику мат. Даная – наш ферзь. Жертвовать ею можно только в крайнем случае. Пусть дает добро на предложение грека о замужестве. И ей обязательно необходимо забеременеть. Пусть появится потомок, перед которым ему будет стыдно. Это и будет началом второй фазы операции.
Работа цензуры – трансформировать правдивую информацию в общедоступную
Гаага. Настоящее время
Став рос Дмитриадис, ответственный работник Секретариата международного трибунала, торопился домой, не обращая внимания ни на погоду, ни на настроения людей. Его мучили противоречивые чувства. Он женился на родственнице человека, ордер на арест которого полтора года назад выписала организация, где он служил. Несмотря на то, что жена восприняла эту новость стоически и даже в своей газете написала статью о неотвратимости наказания за преступления против человечности, ей было тяжело. Сам он до сих пор не определился, как бы он поступил на месте человека, убившего пятерых косовских албанцев лично и около ста человек в составе организованного им отряда в те времена.
Информация, которую они получили из источников, не вызывающих сомнения, была неопровержимой. Найдено массовое захоронение, но чем больше международные следователи разбирались как с личностями зверски убитых албанцев, так и с теми, кто их уничтожил, картина становилась неоднозначной. Дядя его жены расстрелял группу косовских повстанцев за то, что те принимали участие в похищении его семьи – жены и двоих малолетних детей.
Тогда, во время войны, это было повсеместно, почти бытовым преступлением, но повод был необычным. Якобы убитые не только похитили людей, но и продали банде, которая расчленила их на органы. И даже в рамках военной статистики это был частный случай, не более того, но когда вскрыли захоронение и на каждом трупе нашли бумагу со словом «людоед», следователи задумались. А когда узнали, что серб организовал отряд мстителей, убивавших только похитителей их родственников, сомнения исчезли.