Когда Августина слова ложится рядом с ним, Анна чувствует, что ее сердце сжимается до размеров мячика для пинг-понга. Некоторое время ничего не происходит. Почему-то очень долго ничего не происходит. Мячик для пинг-понга срывается с места и скатывается к ногам Анны.
Августина встает, зачем-то отряхивает рукава куртки.
– Мне идти надо, – монотонно говорит она.
«Итак, – думает Анна, – девятый этаж – это практически наверняка. Хорошо, что не второй».
И в этот момент она понимает, что Олег смотрит на нее.
– Хорошая девочка, – произносит он одними губами. – Далеко пойдет.
– Ты подожди… – Анна хватает одной рукой его за кисть, другой – Августину за рукав. – Ты подожди меня. Я только отвезу ее и вернусь. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, – обыденно произносит Олег. – А что?
Анна выходит с Августиной во двор, крепко держа ее за руку.
– Счастье, – говорит Августина и вдруг с силой выдергивает руку.
– Что? – не понимает Анна, пытается приобнять девушку за плечи, но та вырывается.
– Счастье! Это где? – кричит Августина, отбегая. – Мне надо идти!
Она с неожиданной для ее темперамента скоростью бежит по тротуару и растворяется в густых сумерках, так, будто и не было ее никогда.
Анна на негнущихся ногах возвращается домой, смотрит, как муж пьет воду с лимоном, курит на кухне, наливает себе полрюмочки коньяку.
– Хочешь, – говорит она в полной прострации, – я приготовлю что-нибудь? Картошки потушу…
Он пожимает плечами, и она не двигается с места, молча сидит, положив руки на колени. От нее убежала пациентка. Уволить ее надо как минимум. Или убить. Как же она устала. Устала так, что предпочла бы одиночную камеру и пожизненное заключение. И спала бы там, только и делала бы, что спала. Но наверное, приговоренным к пожизненному особо спать не дают; наверное, там нужно много работать. Или не нужно? Весь этот бред тяжело и жарко ворочается у нее в области лба. Почему Олег никогда не обнимет ее? Много лет уже не обнимал.
В дверь звонят, она идет открывать. На пороге стоит пьяный в хлам главврач больницы имени Павлова. Анна машинально отступает и пропускает его в прихожую. Женя безошибочно, хотя и шатко, продвигается на кухню. Олег поднимает брови и осторожно отставляет в сторону рюмку с коньяком.
– Это наш главный врач, – объясняет Аня мужу.
Женя смотрит на нее темными сузившимися глазами.
– Я пришел сказать, что ты – дура набитая, – еле шевеля губами, говорит он.
Олег вдруг улыбается.
– Я уже несколько лет без работы, – он обращается преимущественно к Жене, – и даже не подозревал, как круто за это время изменился формат производственной коммуникации. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.