Что такое город Счастье, Анна остро начала осознавать в тот момент, когда вышла из рейсовой маршрутки и уже хотела было захлопнуть за собой дверцу, но передумала.
– Вы же сказали, что привезете в центр города, – сказала она водителю.
– Это центр, – хмуро подтвердил он. – Вы дверь будете закрывать? Понаехали тут…
Маршрутка с ревом и лязганьем растворилась в густой бурой пыли. Анна огляделась. Желтые двухэтажные дома по обе стороны дороги выглядели так, будто здесь еще вчера снимали фильм про оккупацию немцами Смоленска. В фасадах действительно имелись какие-то вмятины, некоторые крыши были разорваны изнутри неизвестной силой, и края разрывов смотрели в серое небо ржавыми железными зазубринами. Окна первых этажей до половины или полностью были заставлены листами фанеры. Белье на балконах по степени непреодолимого загрязнения давало сто очков вперед тем тряпкам, что валялись в овраге за оградой ее родного дурдома. Если простыни так выглядят после стирки, сосредоточенно размышляла Анна, чтобы хоть как-то зацепиться за реальность, то как они выглядели до? Ну, хорошо, предположим, ей не повезло. В Киеве, к примеру, в районе метро «Черниговская» можно наблюдать такую же точно картину. Там оазис разрухи и одичания. Завернул за угол – и все иначе, наблюдаешь изумительно красивый, сверкающий всеми красками город. Может, здесь так решили – сохранить исторический центр в его первозданном виде.
За углом просматривались район четырехэтажных хрущевок, вывеска «Ломбард круглосуточно» и киоск. Из окошка киоска выглядывал мальчик в бейсболке. Первый счастьинец, встреченный ею.
– Привет, – сказала Анна мальчику.
– Вам что? – деловито осведомился мальчик. – Водку привезут через час, есть ром-кола и пиво, только теплое. Холодильник сломался.
Анна с ужасом подумала, что с момента выхода из поезда в Луганске она еще не смотрелась в зеркало. Плохо спала, мало ли что…
– Почему ты решил, что мне нужна водка? – осторожно спросила Анна, машинально поправляя заколотые наспех волосы.
– Всем нужна, – сказал мальчик, и столько уверенности было в его голосе, что Анна тут же поняла: это не какое-нибудь частное мнение, а настоящее фундаментальное знание.
– Я не пью водку, – с упорством, достойным лучшего применения, сообщила Анна.
– Да ла-адно… – Мальчик вдруг улыбнулся снисходительно, и улыбка обозначила неожиданные ямочки на его круглых веснушчатых щеках.
– А где взрослые? – опомнилась Анна. – Что ты тут делаешь один в ларьке?
– Я за мамку, – привычно ответил мальчик. – Мамка спит.
«Понятно, – подумала Анна. – Два часа дня. Конечно, спит, что же ей еще делать? Ну, чем черт не шутит…»