– Если мы станем укрывать его, я обреку всю нашу семью на верную смерть. Я не могу позволить себе быть благородным за счет родных детей. Надеюсь, мой ответ тебе понятен?
Лин стоял навытяжку и смотрел на сбитые носки своих ботинок.
– Вот и хорошо, – кивнул отец.
Всем было ясно, что шансов слиться с окружающей средой у Майкла не больше, чем у ожившей статуи Будды или у сбежавшего из зверинца жирафа. Но он покорно ушел, оставив после себя запах черного страха, немытого тела и спекшейся крови.
Отец долго молчал, морщась, попивал горький травяной отвар, а после сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Там, откуда он пришел, творятся страшные вещи. Нечеловеческие. Мы должны быть очень осторожными, должны держаться все вместе… – И с грустной улыбкой погладил Шань по голове: – Я рад, что ты растешь добрым человеком. Только больше никогда чужих людей в дом не приводи.
Через несколько дней на пороге появились японцы в штатском и заявили через переводчика:
– Кое-кто видел, как из вашего дома выходил человек. Ты понимаешь, о чем мы?
Это отцу они так сказали: «Ты понимаешь?» Отцу, наследному принцу династии Айсинь Гиоро.
Шань в это время перебирала цветные лоскутки в своей швейной корзине. Услышав слова японцев, она замерла в углу комнаты, прижав корзину к груди так сильно, что один из сломанных прутьев больно вонзился ей в ключицу.
– Мы, конечно, знаем, кто ты, но и ты должен знать: за попытку помощи антияпонским элементам, шпионам, самое мягкое наказание – это расстрел или повешенье. Самое гуманное. Ты понимаешь, о чем мы?
– Понимаю, – сказал отец медленно, и Шань впервые увидела в его глазах ужас. Настоящий панический ужас. Раньше она не знала, как этот самый ужас выглядит. Оказывается, он выглядит именно так.
– Но мы деловые люди и договоримся иначе, – продолжил японец и коротко взглянул в сторону Шань. – У тебя две дочери и племянница. Все три резвые, смышленые, хороши собой. Отдай их нам, и живите спокойно.
Отец судорожно вздохнул, закашлялся, засипел слабыми астматическими бронхами. Шань видела – еще немного, и у него начнется сильный приступ.
Продолжая кашлять, отец неловко опустился на колени перед японцами и прохрипел:
– Меня заберите. Делайте со мной, что хотите. Только не девочек. Что хотите…
Один из них произнес что-то высоким тонким голосом и засмеялся. Потом толкнул в спину китайского переводчика, и тот торопливо перевел:
– Вот так мы поставили на колени всю вашу маньчжурскую золотую династию! Шутка.
Видно было, что японец своей шуткой страшно доволен.
Шань мутило от страха, и вид сгорбленного отца на коленях перед этими людьми убивал ее.