Зима кончалась. Предстоящая распутица могла помешать мне закончить затянувшуюся тренировку.
Я решил сделать последний полет и набрать максимальную высоту. На шестьсот метров я поднимался свободно, но прыжок, к которому я готовился, был задуман значительно большей высоты.
Натянув на себя меховой комбинезон, пуховые брюки и теплый шлем, я забрался в заднюю кабину. На высоте пять тысяч пятьсот метров я почувствовал холод. Задумался — перенесет ли Скитев максимальный подъем?
Шесть тысяч пятьсот метров! Самочувствие бодрое, даже игривое. Слегка перевалившись через борт кабины, смотрел я на землю. Земля была в тумане, и я с трудом различал прямоугольник аэродрома и поселок.
Полуобернувшись ко мне, Скитев поднял большой палец кверху: «Хорошо! Машина свободно набирает высоту».
Задрав нос самолета кверху, Скитев пытался круче взять высоту, но разреженность воздуха сказалась на работе винта. Тяга была недостаточна. Мотор не давал полной мощности.
Семь тысяч восемьсот метров! Убеждаю себя, что высота эта легко переносима, хочу спокойно взглянуть через борт, но голова свисает в кабину, и тело как-то неожиданно размякает.
Меня охватила сонливость. Смотрю на большой термометр, — он должен стоять на стойке крыльев, совсем недалеко от меня, — но, как ни напрягаю свое зрение, ничего не вижу.
Пытаясь еще раз взглянуть на землю, я с силой перегнулся через борт, и в глазах моих вместо ожидаемой панорамы закружились разноцветные кружочки. Пересилив себя, я гляжу на альтиметр. На один миг вижу цифру «8000», потом восьмерка уходит и остаются одни нули. Они начинают кружиться, рассеивая вокруг себя цвета спектра, потом уплывают в какую-то белесую муть, и я чувствую, что зрение начинает мне отказывать. Я напрягаю свой взгляд, чтобы увидеть показания альтиметра, но ни стрелки, ни нулей — ничего не различаю.
Огромным усилием воли заставляю себя поднять руку на борт кабины. Страшная сонливость парализует сразу все тело. Я хочу шевельнуть ногой — ноги неподвижны. Смутно вижу лицо Скитева, всматривающегося в меня, и вялым движением головы киваю вверх: «Продолжай набор высоты».
Снова на полных оборотах мотора Скитев пытается поднять машину выше, и слышно, как звенящий винт режет воздух. Мотор тяжело рокочет. Слабым движением головы я требую подъема и незаметно сползаю с сиденья в хвостовую часть фюзеляжа.
…Очнулся я, почувствовав свободное дыхание. Машина находилась в горизонтальном полете. Было легко и весело. Взглянув на альтиметр, я изумился: высота — четыре тысячи метров. Спрашиваю летчика: «Почему не ходил на высоту?» Тот знаками отвечает: «Сделаем посадку, все объясню».