Я засмеялся и, подбирая парашют, махнул им рукой: «Не бойтесь, мол, подходите!» Никакого впечатления.
Выручил колхозный стороне Семен Сергеевич Ухов. Увидев меня с тяжелым ранцем за плечами, он бросился навстречу и повел в ту самую избу, где укрылась перепуганная старушка.
В избе Семен Сергеевич стал рассказывать:
— Сижу на конюшне, смотрю — не то человек, не то птица. Только велика что-то, думаю себе, птица-то, или, может, плохо видеть стал… Опустилась она ниже, смотрю — человек с зонтом, — понял, что летчик. Сын у меня в Оренбурге на летчика учится, — добавил он. — Писал в письме, что тоже прыгал.
Старушка неуверенно приблизилась ко мне и, пощупав руками комбинезон, с любопытством стала рассматривать ранец. Вскоре избу пришлось оставить, она до отказу наполнилась любопытными.
Все вышли на улицу. Пришлось разложить парашют на снегу, надеть на себя подвесную систему и в таком виде демонстрировать колхозникам свой спуск на парашюте. Все остались довольны.
Оказалось, что меня занесло в деревню, жители которой почти ежедневно видели в воздухе машины нашей части, но парашютистов на их территорию никогда еще не заносило.
Меня снова привели в избу к накрытому столу. Я взялся за молоко и в тот же момент услышал гудок машины. Я узнал сигнал нашей «санитарки» — госпитальной машины. В тот же миг в избу вбежали начальник штаба, доктор Элькин и несколько нетерпеливых штатских. Они взяли меня под руки, с недожеванным куском во рту, и, снова вытащив парашют из моего ранца, защелкали фотоаппаратами у самой избы. Это должно было изображать момент приземления.
Едва кончилась съемка, как вторая смена штатских потребовала, чтобы я подробно рассказал о своем прыжке.
— Какие ощущения, товарищ Кайтанов, вам пришлось перечувствовать? — озадачил меня корреспондент.
— Нормально, — говорю, — перечувствовал.
Карандаши лихо заплясали по блокнотам.
Продолжая беседу, мы тронулись по тряской проселочной дороге.
У приземлившегося самолета на аэродроме к приезду машины меня ожидала комиссия. С барографа, прибора, показавшего высоту, на которой я оставил самолет, были вскрыты пломбы.
Я покинул самолет на высоте шести тысяч восьмисот метров.