Машина со звоном врезалась в высь, с каждым кругом набирая большую высоту. Я был в маске, но все же мороз, сухой и колкий, до боли обжигал лицо.
Семь тысяч метров! Дышится легко и свободно, и я совсем не чувствую кислородного голода.
Летчик двойным кругом проходит на этой высоте и неожиданно для меня дает сигнал: «Готовься!»
С недоумением смотрю на посиневшее лицо пилота, и мне сразу все становится понятно.
Не выспавшись после ночных полетов, он пустился на высоту и уже на семи тысячах почувствовал себя плохо. Я горько сожалею, что сегодня летит со мной не Скитев. Было обидно за летчика, за неиспользованную мощность мотора, способного поднять много выше.
Вялым поднятием руки летчик повторяет сигнал. Нужно прыгать!
Решительно встаю, отбросив целлулоид. Смотрю на термометр — минус сорок один градус Цельсия.
Присев на левый борт, я оцениваю обстановку и в момент, когда машина плавно делает креп, кувыркаюсь головой вниз. Колкие струи холода мгновенно врываются за ворот, за тугие перехваты фетровых сапог. В воздухе дважды делаю сальто и, взглянув в облачное «окно» на землю, выдергиваю кольцо.
Сквозь плотно обтянутый шлем слышен резкий свист. Мороз еще сильнее обжигает лицо. В руке — выдернутое кольцо. С изумлением смотрю вверх. Вслед за мной, брошенный точно камень, несется измятый, вытянувшийся в колбасу, нераскрывшийся купол парашюта. С тревогой думаю: «А вдруг он неисправен?»
Метров шестьдесят парашют несется за мной, едва шевеля сморщенными клиньями и не раскрываясь. Потом медленно расправляется, набирает воздух и распахивается, вздернув меня на стропах. В этот момент по куполу, освещенному ярким солнцем, скользит тень самолета… Я вижу, как надо мной кружит летчик, наблюдая за спуском.
В неравномерно согретом воздухе начинается качка. Приоткрыв шлем, я подтягиваю стропы, чтобы ослабить качку, по меня болтает до пота. С высоты, примерно, двух тысяч пятисот метров я снова увидел землю, пропавшую за облаками. Подо мной, километров за двадцать от аэродрома, лежали знакомые деревни, над которыми я часто летал на своем истребителе, знакомая река, разбегающаяся двумя рукавами, и лес, клином уходящий на восток. К этому лесу меня и несло.
Земля быстро приближалась. За тридцать минут снижения на парашюте меня отнесло на двадцать один километр от того места, где я оставил самолет. Нужно было определить посадочную площадку. Подтянув стропы, я заскользил и, уменьшив площадь торможения, попытался сесть на территории первой деревушки. Расчеты не удались: воздушным течением меня снесло в сторону, на сосновый перелесок, — деревня оказалась левее. Я ткнулся в глубокий снег перед огромной сосной, едва не зацепившись краем купола за вершину. Вздохнул, осмотрелся. Конец деревни уходил прямо в перелесок. Из крайней избы выскочила старушка и с криком бросилась обратно. Сквозь приотворенную дверь высунулись две головы.